За сараем всё было цело: забор, стенка сарая. Даже намёка не было, чтобы кто-то потревожил сумрачную, слегка сыроватую тишину. Их усилия по преодолению кустарника оказались напрасными!

Обратный путь сквозь колючки страшил Веру, но не век же сидеть у прочного, непреодолимого забора, и она, взяв Лизку за руку, потянула её назад, на тропинку.

Вернулись в дом. Лизка быстро засобиралась к себе. Уже накинув плащ, она скороговоркой, казалось, оправдываясь, затараторила: «Побегу, меня наверно заждались. Не скучай».

– А, как же уроки, – хотела спросить Вера, но её слова пропали втуне.

Лизка уже была за дверью и, вероятно, не услышала их. Вера лишь увидела, как её тень промелькнула мимо окна.

Что это она так заспешила, огорчилась Вера. Ещё есть время позаниматься, и непроизвольно бросила взгляд на настенные часы – всего-то половина пятого. Но, перебивая мысли о подруге, в её сознании вновь возник увиденный в окне сарая образ, и по телу пробежал холодок.

Зябко передёрнув плечами, она села готовить уроки на завтрашний день.

* * *

На второй или третий день после случая с сараем, вечером, вся Веркина семья смотрела по телевизору праздничный концерт посвящённый «Дню работников автомобильного транспорта». Пела любимая папина группа, «Виагра». Маме же, наоборот, больше нравились «Вирасы».

Среди прекрасного пения девчонок Вере послышалось изредка раздававшееся, жалобное кошачье мяуканье. У меня галлюцинации, решила она, или на меня напала какая-то хвороба. Скосив взгляд, украдкой посмотрела на родителей – слышат ли они то же, что и она? Но они были, по-видимому, здорово увлечены концертом.

Нет, не слышат, поняла Вера. Значит, я заболела? – мелькнула в голове мысль. Ааа, как же школа? Выпускной класс? – непроизвольно закрутилось у неё в голове.

От этой непредвиденной неприятности её бросило в жар. Она поднялась, чтобы выйти во двор охладиться, а заодно и проверить, правда кошка мяукает или ей это послышалось из-за болезни?

– Вера, ты куда? – повернула голову мама.

– Пойду, подышу свежим воздухом.

– Накинь что-нибудь, на улице прохладно.

– Ладно, мам.

Не успела Вера полностью открыть входную дверь, как в комнату шмыгнула прелестная чёрная кошечка, и принялась тереться об ноги.

– Ты откуда, киска? – наклонилась Вера к ней, и слегка погладила.

Кошечка, громко замурлыкав, задрала хвост трубой и ещё сильнее стала тереться. В полутёмном коридоре было хорошо видно, как по кошачьей шкурке проскакивают голубые искорки.

Жалость прихлынула к сердцу Веры: бедная кошечка наверно заблудилась, подумала она и, продолжая поглаживать, спросила:

– Ты, наверное, голодная и замёрзла? – Пойдём, я угощу тебя молочком. Поешь, а заодно и согреешься, – и позвала кошечку за собой.

Казалось, кошка поняла её слова и, словно этот путь ей был хорошо знаком, побежала в кухню.

Вера достала из серванта блюдце и налила молока из трёхлитровой банки. Поставив на пол, ещё раз позвала:

– Кис, кис, кис! Иди, насыщайся бедолага.

Пока «бедолага» лакала молоко, Вера смотрела на неё и прикидывала, кому же может принадлежать это прелестное создание.

Может, она от наших соседей прибежала, подумала она? И, перебирая в памяти, решила – нет, ни у кого из близких им соседей нет похожей на неё. А может нам подбросил кто…?

Ааа, ладно, устав вспоминать, у кого какого цвета кошки, решила – оставлю пока у нас, если объявятся хозяева, отдам, если нет – будет моей.

– Вера, ты где? – сквозь раздающееся из телевизора пение Валерия Леонтьева, послышался голос мамы.

– Мам, я щас!

Дождавшись, когда кошечка долакала молоко, она взяла её на руки и пошла к родителям.