– Просто будь осторожнее, впредь! – беря кота на руки и неся его из гаража в машину, сказал Влад.

Вышла следом.

– Лежать, охранять, никого не впускать, до моего возвращения! – приказал он собаке и закрыл гараж на замок.

– Ты извини за крышу – сказала, садясь в машину к Владу – я возмещу издержки.

– Да брось, не чужие люди. Вознаграждение за проведение ритуала, пришедшее от заказчика, более чем все покрывает. К тому же есть доля и моей вины, надо было покруче защиту ставить. Да и отличным сторожем я обзавелся! Он то получше всяких магических уловок будет. К тому же давно хотел, провести один эксперимент…– с мечтательной улыбкой проговорил Влад, заведя машину и разворачиваясь в сторону дома хозяев кошки.

"Люди делятся на мертвых, живых

и тех кто плывет по морю"

Гомер

16 ноября 1922 года Петроград

Пароход "Пруссия" собирался совершить рейс Петроград – Штеттин. Это был один из "Философских пароходов". На борту была русская интеллигенция. *

*В 1922 году было принято решение выслать из страны в Европу наиболее маститых интеллектуалов, выступающих против Советской власти. На борт поднимались ведущие инженеры, юристы, преподаватели, мыслители, экономисты и творческая интеллигенция.

Разрешалось взять с собой лишь две пары кальсон, две пары носков, пиджак, брюки, пальто, шляпу и две пары обуви на человека. Все деньги и остальное имущество, а также книги и архивы высылаемых подвергались конфискации. *

На пристани не звучала музыка. Скромно одетые пассажиры спешно проходили на борт корабля. Подвергнувшись тщательному досмотру, быстро расходились по каютам.

Отплыл "Пруссия" также тихо.

Оставив в каюте вмиг постаревших родителей, парень пятнадцати лет и девушка шестнадцати, зябко кутаясь в зимние пальто вышли на палубу.

Держась за перила вмиг озябшими пальцами, девушка с заплаканными глазами произнесла:

– Как думаешь, Николя, мы когда-нибудь вернемся сюда?

Брат посмотрел на нее пристальным взглядом и сказал:

– Вернемся! Мы с тобой будем жить долго, выждем, когда наша страна из раненого поверженного феникса превратится заново в красивого орла и восстановит былое величие.

– Ты веришь в это? – с надеждой спросила сестра.

– Да! И мы с тобой обязательно вернем свое и еще приумножим!

– Но как? Мы едем в никуда, как бы у папеньки не случился сердечный приступ со всеми этими переживаниями.

– Прекрати уже называть его папенькой! – эмоционально воскликнул парень. – Они не наши родители!

– Мне кажется к ним ты несправедлив! Они нас вырастили, заботились о нас!

– Софи, знала бы, что у так называемого твоего папеньки в мыслях! – с усмешкой сказал парень.

– Как? Ты опять залазаешь в головы?! – испуганно воскликнула девушка, прикрыв ладошкой рот, – но ты же знаешь, Николя, что это меняет тебя, твою личность, скоро ты перестанешь быть собой!

Девушка с тревогой смотрит на брата и все больше ее начинает охватывать тревога. Перед ней стоял ее брат, но совершенно другой. Софи бросились в глаза насупленные брови, из-под которых выделялись яркие глаза Николя. Некогда ярко голубые, они приобрели более темный оттенок. В его взгляде появилась жесткость, беспощадность и что-то еще, а что она так и не смогла разобрать.

"Глаза оттенка грозового неба, – подумалось Софи – как же я это пропустила? Не заметила."

Его вихрастые чуть удлиненные темные волосы под холодным ноябрьским ветром, взлохматились и ей захотелось пригладить их. Она даже занесла руку в привычным жесте, но парень остановил ее.

– Оставь, Софи! Лучше послушай, мне нужно серьезно с тобой поговорить!

– Здесь? – окинув взором палубу и матроса, прохаживающего около них и как бы невзначай периодически кидавшего взгляды на девушку.