Несмотря на то что пробуждение оказалось неожиданным и даже нервным, нельзя не заметить, что та, в чьем присутствии это произошло, мгновенно излечила его от побочных факторов и даже сделала возвращение в реальность приятным. Успокоившись, Арсений робко улыбнулся в ответ на большую улыбку Анестезии, с любопытством оценил свою наготу, множество едва заметных, но надежных пут.

– Привет, – промолвил он после минуты взаимного разглядывания. – Где я?

Девушка не ассоциировалась у него с опасностью. Происходящее напоминало эротическую игру, нагота его и маслянистый взгляд девушки дали неверные ответы на несложные мужские вопросы.

– Не узнаешь место? – пряча улыбку и изображая скуку, отозвалась Настя, сосредоточившись поочередно на хрупких левом и правом своих плечах.

– Нет. Я не был здесь… – оглядевшись еще раз, уверенно подтвердил Арсений.

Голова чувствовалась Арсению поразительно легкой, словно вместо нее болтался на нитке гелиевый шар, мысли же, напротив, почковались натужно и остро, причиняя легкую боль. Собрать логическим магнитом металлическую стружку разрозненных размышлений не удавалось.

– Был. Может, тебе не показывали эту комнату, – убежденно упрямилась Анестезия, ненадолго давая ему подержать собственный взгляд, после чего лукаво забирая его. – Я и сама не знаю, сколько в этой квартире комнат. А ведь я ее лучшая подруга с некоторых пор, – вкрадчиво намекнула девушка.

– Липа?! – Едва заметная судорога всколыхнула посмуглевшее лицо юноши.

– Она, – точно приговор огласила брюнетка, и глаза ее потяжелели.

– Как я оказался тут? – покопавшись в памяти, спросил Арсений.

– Не помнишь? – бесстрастно дразнила его девушка.

– Помню… немного… обрывки кадров… – это были снимки полные ультрафиолета, извивающихся фигур и бессчетных коктейлей, от влаги которых в скором времени набух деревянный угол барной стойки.

– И что ты помнишь, милый? – Фраза вышла и теплой и холодной одновременно.

– Кажется, я уснул в клубе на диване. Приехал туда после дня рождения друга. – Арсений засипел на окончании фразы, пришлось прокашляться. – Потом было много чего… Теперь кажется, что это были сны.

– Неужели? – Брюнетка мешала сарказм с равнодушием, каждую последующую фразу она эксперимента ради окрашивала в разные коктейли эмоций, с невидимым удовольствием разглядывая мимические реакции мужчины на свою игру. – И что именно тебе снилось?

– Сны… Никогда не видел так много и сразу, – признался Арсений, распознав в яростной сухости в горле обыкновенную жажду. – Я вообще их обычно не вижу… ночь как маленькая смерть. Дай попить, иначе слова мои меня задушат. – Опять колючий кашель. – Нескончаемая череда картинок долгое время… Быль и грезы!

– Может, помнишь что-то конкретное? – предположила девушка, таращась на него глазами непуганой косули.

– Настя, почему меня связали? – спросил мужчина, вдруг застеснявшись наготы.

– Принесу попить… – сказала Анестезия с серьезным выражением лица и в несколько шагов покинула комнату, так что Арсений ничего не успел сказать.

Бесшумно она прошествовала по длинному коридору цвета телевизионных помех, оттуда нырнула в зал и насквозь проникла в кухню. Там новоявленные ведьмы, медленно снимающие одежды, опять поочередно смазывали вискИ и методично попивали вИски.

– Он проснулся, – меланхолично поведала Анестезия, наблюдая, как последней – медленно и неуверенно оголяется Апрель, открывая незащищенные участки белой кожи, туго обтягивающей длинные, правильной резьбы субтильные чресла.

– Раздевайся! – сухо приказала ей голая Липа, уперев руки в выразительные бедра, выставив правую ногу вперед и глубоко дыша малой грудью с аккуратными розовыми сосками. Ее молочные пряди разметались по скользким плечам, а жесткий рот безумно улыбался перекошенной улыбкой. Волосы паха ее оказались примечательно рыжими под решеткой пресса в своем кратком рисунке.