– Отлично, просто отлично, – бодро солгала я и убрала улыбку с лица.

Он кивнул и толкнул двери из светлого резного дерева.

– Если что-то понадобится, позвоните в колокольчик. Шнурок у камина.

Что ж, буду знать, что сигнал SOS можно отправить, спрятавшись у камина.

– Благодарю, – сдержанно ответила я и переступила порог класса.

Комната оказалась просторной и светлой. Ее центр занял круглый стол, за которым уже расположились дети. У окна, прикрытого полупрозрачным тюлем и окаймленного тяжелым бархатом штор, скромно стояли три мольберта. У правой стены высился рояль. Кажется, именно рояль, а не пианино. Впрочем, я не могла сказать этого наверняка. Взгляд отчаянно метнулся к каминной полке с россыпью изящных безделушек и выцепил пушистую кисточку шнурка. Я тяжело вздохнула, расправила плечи и приблизилась к столу. Чуть подрагивающие ладони легли на округлую спинку деревянного стула. Дети смотрели на меня выжидающе. В их еще не лишенных пухлости личиках мне чудился вызов.

Каштановые волосы Хлои были убраны в две строгие косички. Шелковые ленточки на кончиках кос гармонировали с синим муслиновым платьем до колен. Под юбкой виделись белые плотные колготки и башмачки. Хлоя нетерпеливо дергала ногой под столом и при этом многообещающе улыбалась.

Так улыбается крокодил, которого пытаются покормить глупые туристы в зоопарке.

Томас смотрел хмуро, даже насупленно. Голубая рубашка, заправленная в черные брюки и прикрытая темной жилеткой, была подвернута в рукавах и обнажала испачканные в красках запястья и ладони. Рядом как раз валялась начатая палетка.

– Хлоя, Томас, доброе утро, – мягко поприветствовала я.

– Почему вы назвали сначала имя моей сестры и лишь затем мое? – удивился Томас. С его лица разом слетело пасмурное выражение. – Разве так можно?

Мысленно я выругалась. Как я буду преподавать этикет, если прокалываюсь на таких мелочах?

– Конечно же нет! – воскликнула я с радостью свадебного тамады, пристающего к гостям с новым тостом. – Я проверяла вас! К счастью, ваш предыдущий преподаватель сумел вложить вам в голову кое-какие знания.

– Мы знаем все, что должны знать наши ровесники, – гордо вскинула подбородок Хлоя. Казалось, ее оскорбила мысль, что они могут в чем-то уступать другим. – География, история, языки… Этому нас учит мистер Одли. А этикету, музыке и рисованию – мисс Стендал… до вчерашнего дня.

– Ее рассчитали перед вашим приездом, – продолжил Томас и сложил руки на груди. Взгляд у него сделался точь-в-точь как у отца – тяжелый и непримиримый.

– Она была хорошей гувернанткой, – бросила Хлоя и сверкнула светло-карими глазами.

Я поняла, что, окажись у них в руках револьвер, они бы уже спустили курок. Я не то чтобы им не нравилась, все было еще хуже: они считали, что я заняла чужое место.

Ладно, завоевать их доверие будет немного, совсем немного сложнее, чем я думала изначально. Я нервно сглотнула.

– Мне очень жаль, что так произошло, – пробормотала я. – Признаюсь, я не собиралась становиться вашей гувернанткой, но… обстоятельства сложились определенным образом…

Хлоя и Томас посмотрели на меня со скукой палачей, собирающихся привести приговор в исполнение и позволивших заключенному сказать пару слов перед казнью.

Я оборвала фразу, не закончив ее, и натянула на себя маску строгого преподавателя. Кажется, я скопировала выражение лица у своего учителя математики, а я ведь ненавидела его в школе! Ирония судьбы, не иначе.

– Что ж, давайте начнем урок, – кашлянув, сказала я. – Сегодня я расскажу вам об изображении неодушевленных предметов. – Натюрморт… Он…

Я запнулась, понятия не имея, как продолжить. В памяти застыли гипсовые фрукты на деревянной парте – обрывки школьных воспоминаний.