Упыря скрючило, но ненадолго: сверкнув алыми глазищами, он сграбастал Пушка когтистой лапой, отшвырнул прочь и пошел прямо на Тайку. Длинным, как у змеи, языком упырь облизал тонкие губы и издал гадкий скрипучий звук – Тайка не сразу поняла, что это смех.

– Силенок у тебя маловато супротив меня, ведьма. А ты молодая… вкусная, небось.

Он протянул худосочную руку и вырвал у Тайки удочку.

В этот миг с улицы донесся собачий лай, и в раскрытое окно, расправив крылья, впрыгнул Снежок. Храбрый щенок зарычал на упыря, и тот на негнущихся коленях попятился.

– Не может быть! Откуда у тебя симаргл?

– Оттуда, – на подоконник вскарабкалась Аленка. – Снежочек, взять!

Пес цапнул незваного гостя за ногу, но ухватил лишь лохмотья. Ветхая ткань треснула. Упырь завопил, бросился во второе – закрытое – окно, пробив его собой, и исчез в ночной тьме под звон осколков.

– Уф, – Тайка выдохнула. – Спасибо, Аленушка, выручила.

– Не мне, а Снежку спасибо, – улыбнулась та. – Вот кто настоящий герой.

Хорошо, что коловерша лежал в обмороке и не слышал этих слов.

Никифор вылез из-под стола и протянул Тайке горлицу в панаме.

– Береги ее, хозяюшка, как зеницу ока. Чую, непростая птица. И упырь энтот за ней еще вернется.

Тайка отобрала у Снежка обрывок упыриной мантии и показала горлице:

– Узнаешь?

Та покачала головой.

– Хм… странно. А я думала, старый враг… Ну, у нас к нему свои счеты. Давайте завтра поймаем гада!

Следующий день пролетел незаметно. Симаргл после ночных подвигов сладко посапывал под диваном, Тайка читала записки про упырей, Аленка бегала в магазин, Никифор готовил, Пушок страдал – в общем, все были при деле.

К вечеру дом превратился в настоящую противоупыриную крепость: всюду висели связки чеснока и обереги, заговоренной водицей наполнили не только кастрюли, но даже умывальник. И только разбитое окно оставили без защиты: пусть лезет – и попадет прямо в западню. Горлица, наблюдавшая за этими приготовлениями, беззвучно вздыхала.

Караулить условились парами, первая половина ночи досталась Тайке с Пушком. Свет, конечно, пришлось погасить, но коловерша прекрасно видел и в темноте.

Когда пробила полночь, пустая оконная рама скрипнула и в проеме показался темный силуэт. Упырь спрыгнул с подоконника, крадучись, пошел к горлице, и…

– Мочи гада! – Пушок ударился всем телом о выключатель, а Тайка врубила велосипедную фару.

Ночной гость вскрикнул и шарахнулся, уронив со стола вазу с цветами:

– Проклятье!

Тайка узнала голос. Это был вовсе не упырь, а Яромир – тот самый дивий воин, посадивший жар-цвет.

Она спрятала за спину связку чеснока и серебряный ножик.

– А где упырь?

– Какой упырь? – Яромир протянул руку к горлице, и та, закрыв голубые с зеленцой глаза, прильнула к его ладони.

– А, неважно, – отмахнулась Тайка. – Вы что, знакомы с нашей птичкой?

Он рассмеялся:

– С детства. Это не птица, а моя сестра Радмила – великая дева-воительница дивьего царства.

– Ее заколдовали, что ли? – Наконец-то Тайка поняла, кого напоминала ей горлица.

– Да. Я долго не мог найти ее. Но приманка с жар-цветом сработала. Знал: как созреют семена – все лесные птахи на них слетятся. А вы увели Радмилу у меня прямо из-под носа.

– А как ее расколдовать?

– Ты помочь желаешь, что ли?

Тайка, затаив дыхание, кивнула, а дивий воин снова расхохотался:

– Нос не дорос. Упыря своего лучше лови!

– Между прочим, если бы не я, твою сестру упырь прошлой ночью сожрал бы! – Тайка шмыгнула носом.

Горлица в подтверждение этих слов склонила взъерошенную голову. Яромир, помедлив, тоже поклонился Тайке:

– В таком случае, благодарю тебя, дивья царевна.