И теперь Николай время от времени ездил вместе с Александрой договариваться, консультировать. С ней было веселее, Саша и в самом деле выросла в деревне и рассказывать о самых занятных случаях из жизни оказалась мастерица. Её было приятно слушать, и она не обижалась, если в ответ Николай подолгу молчал.

Неудивительно. Ведь её брали, как потом выяснил Николай, именно в отдел продаж, а почему она чинила кофе-машины, покупала лекарства и бумагу для принтера – отдельный вопрос.

«Крепость» росла и развивалась, а с ней росла и контора. Новые офисы, новые сотрудники. Новые хлопоты. Николай сам себе начал напоминать профессора Мориарти, но в положительном смысле. Он следил за всем происходящим из своей берлоги, готовый вмешаться, если что-то будет угрожать их цифровому бастиону извне, ведь чем больше сотрудников самого разного рода, тем неизбежно ниже их познания в области безопасности.

С Анной Николай не встречался после того самого инцидента с письмом. Они говорили, и Анна неизбежно переходила на повышенные тона, но Николай оставался непреклонен. Лучше уж одному, чем вот так. Нагрузка стала больше, искать себе спутницу жизни было негде, так что в личном плане всё напоминало старый анекдот о долгосрочном прогнозе погоды «Всё не ясно».

Семичастный неожиданно загремел в больницу. Ни с кем особо не делился, но дошли слухи, что гастрит. Через неделю слегка похудевший Леонид вернулся, и вроде бы всё вернулось на круги своя, кроме того, что он стал соблюдать диету. Николай пару раз в месяц выезжал с Черновой на объект, и ему начинали нравиться такие поездки. Александра одевалась в платья или в юбки, на работе никто не видел её ни в джинсах, ни в чём-то подобном. Даже на неопытный взгляд Николая, одежда была не из дешёвых. И неизменная коса, чуть не с руку толщиной, это сколько же с ней хлопот должно быть!

Так и получались путешествия между островками уюта: берлога на работе, салон автомобиля, дом. Время шло, и Николай обнаружил, что давешние его программы уже почти не продаются, что было понятно, ведь многое успело обновиться в цифровом мире, и нужно идти в ногу со временем. А обновлять-то особо и некогда. Те выходные, которые он когда-то проводил с Анной, теперь принадлежали компьютерным играм. «Когда-нибудь, – думал Николай порой. – Когда-нибудь займусь».

Но по улице «Когда-нибудь» можно прийти только на площадь «Никогда».

Анна мало-помалу восстановила свою репутацию. Не косячила; её уже не видели на работе пьяной; она не путала отчётность, всё стала делать аккуратно. И если совсем недавно ни Николая, ни Сашу она в упор не видела, то теперь, пусть это была и формальность, стала замечать и здороваться. С чего бы это вдруг?

За две недели до Нового года (на календаре должен был появиться год с двойкой в начале) Семичастный вновь лёг в больницу. Теперь шептали о чём-то более зловещем, но генеральный никуда не исчезал, стараниями Николая у Семичастного был полный доступ ко всему необходимому, работать удалённо было не очень удобно, но возможно. Просто некоторые совещания велись теперь через экран компьютера. А на все осторожные вопросы о здоровье можно было услышать: «Не дождётесь».

На второй день отсутствия Семичастного Николай, который должен был сопровождать Чернову на объект, рано утром застал её в комнате горько плачущую, коллеги по комнате приходили обычно часа через два после Саши.

Такого на памяти Николая ещё не случалось.

– Что случилось, Саша? – поинтересовался Николай, закрывая за собой дверь. Александра смутилась, вытерла слёзы платком и молча указала на экран компьютера.