В солнечном сплетении жгло, будто старые стервы ставят мне клеймо. Пальцы скребли по теплой земле, ломая ногти, глаза слезились от ветра и невозможности выплеснуть агонию в крике, я выгибалась и брыкалась, дорого отдавая свою жизнь. Я слышала, как старухи сдавленно шипели и злобно перекрикивались на непонятном языке.

А затем меня пронзила боль.

Нет.

БОЛЬ.

С сиплым криком я села, чуть не снеся полку с книгами. Давно собиралась её перевесить, да всё никак руки не доходили. Тем более, что жила я теперь на съемной квартире, а к маме приходила не в каждый выходной, да еще и оставалась с ночевкой.

Простынь сбилась, одеяло скомканной ветошью лежало на полу, как и подушка, а я сидела на кровати голая, а не в любимой пижаме с Принцессой Пупыркой. Я потянулась за сложенной на спинке стула ночной одеждой и застонала.

В центре солнечного сплетения россыпью появившихся за ночь веснушек красовался непонятный знак, кожа вокруг был болезненно-чувствительная, но желая еще раз убедиться в этом я послюнявила палец и аккуратно потерла ноющую звезду.

Вдруг, едва ли на грани слышимости, я услышала скептический хмык. Я оторвалась от созерцания своего обнаженного тела и опасливо перевела взгляд в угол, от куда раздался звук. На темно-зеленом бархате пуфика сидел, подвернув под себя, как приличная кошка-копилка, хвост рыжий лис.

- Привет, - сказал фенек***, скаля передние клычки и смешно подергивая огромными ушами. Перепрыгивая через сброшенное постельное, я как есть, младенчиком, выбежала в коридор и схватила одну из маминых палок для рассады с намереньем дать по наглой рыжей морде, - бить фамильяра глупо. Я могу и обидеться. - Вновь подал голос лохматый.

А я, истерично засмеявшись, сползла по стене, приземляясь голой попой на холодный паркет.

*Хат-йога (горячая), бикрам-йога — это комплекс определенных асан, которые выполняются в прогретом, теплом помещении.

**«Клуб 10000» - для тех, кто занимался сексом в самолете во время полета.

***Лис – фенек - миниатюрная лисица своеобразной внешности.

Глава 2.

Добро есть зло, зло есть добро. Летим, вскочив на помело!

Я как-то сразу поверила ушастому, что я ведьма.

Потомственная.

И очень сильная.

Ну еще бы, если уж становиться ведьмой, то только потомственной и очень сильной, а как иначе?

Я – ведьма, а он мой фамильяр, магически одаренный дух, заключенный в оболочку животного, вынужденный помогать мне, потому что так решили высшие силы. Последние слова лис произносит таким язвительным тоном, что выпавшая честь обладания, недостойной мне, разговаривающим зверьком, выглядит сомнительным благом.

- Сколько их было? – вдруг спрашивает рыжий. Он наконец-то заткнулся, перестав стенать по поводу своей незавидной судьбы, и я, в образовавшемся вакууме тишины, пытаюсь переварить свалившуюся на меня новость, завернувшись в простыни.

- Кого? – не поняла я вопрос, вырвавший меня из раздумий.

- Ведьм. Сколько их было в круге? – устало повторяет ушастый, и если бы я разбиралась в мимике лисов, то уверенно сказала бы, что мордочка этого конкретного экземпляра выражала печаль и скорбь.

- Че-четыре. А откуда… - начинаю я.

- Оттуда. - Перебивает меня фенек. – Так мало, их осталось так мало, - сокрушенно качает он головой и огромные уши забавно колышутся в такт, словно ветер треплет вывешенные на бельевую веревку наволочки. Затем потешно, и совсем по-человечески трёт передними лапками мордочку, словно собирается с мыслями. – Так, время скорбеть еще не пришло, мы еще побарахтаемся, тебе надо в Шварц.

- Это где, в Австрии что ли? И зачем?

- Не совсем там, а затем, что тебе нужно забрать родовой гримуар.