– Но почему он вообще пришел?

– Дождь смыл метки, вот он и осмелел. Не дразни его и не шуми. Ложись спать. Он скоро уйдет. Он еду ищет, а ее для него нет.

– То есть теперь все хищные звери придут сюда проверить, можно ли нас теперь достать?

– Наверное… Не бойся. Когда на улице просохнет, я обновлю метки и буду снова драть глотку по вечерам. Но, если тебе страшно, можешь лечь спать здесь.

Я сделала вид, что не услышала последнюю фразу.

– Ты не пойдешь посмотреть?

– Зачем? Драться с медведем сейчас нет смысла. Или тебе хочется, чтоб зверь меня задрал? Тебе бы стало легче?

– Дурак! Да, ты сам кого угодно задерешь! – я круто развернулась и выскочила из комнаты.

Я влетела в комнату и запрыгнула под одеяло. Меня трясло от злости. Я, значит, за него переживаю, а он… Я думала, меня удар хватит, когда он с волками дрался. И потом тоже, когда он делал крышу хлева, вцепившись в нее чуть ли не зубами… Да как он вообще смеет меня обвинять, что я хочу его смерти?!! Я же не имела в виду, что он должен выйти на улицу! Я думала, он хотя бы к окну подойдет, чтоб посмотреть.

Снаружи все еще ходил медведь. Моя злость испарилась так же быстро, как и разгорелась. Зверь терся мохнатыми боками об стены, рыл землю под домом, заглядывал в окно. Я делала вид, что меня тут нет. Медведь обходил дом по кругу и снова обнюхивал мое окно. Я не выдержала и сбежала на кухню. Там из окна было хорошо видно, как медведь сходил к хлеву, поскребся в толстую дверь и вернулся к дому.

Я попробовала спрятаться в той комнате, в которой окно было заколочено. Не помогло. Медведя не было видно, но его было прекрасно слышно. Этот бурый гад уходить похоже не собирался. Он снова побрел к хлеву, а я снова торчала в кухне, поглядывая из глубины комнаты в окно. Медведь нашел навес в загоне и обнаружил, что под ним не так мокро и сверху почти не капает. Зверь недолго лежал под ним. Пока не заметил, что я смотрю на него. И он заинтересовался мной. Он медленно пошел к дому, всматриваясь в окно. Прямо на меня.

Я снова прошмыгнула в свою комнату и скрылась под одеялом с головой. Через некоторое время под моим окном снова скребся ночной гигантский незваный гость.

Какой тут может быть сон?

Я даже попробовала лечь за кроватью на пол. Все равно было ощущение, что медведь знает, что я там.

Я не выдержала. Обмотавшись одеялом, словно палаткой, я пошла в единственное место, где еще не пробовала укрыться. К Риагану.

Осторожно толкнула дверь в его комнату и прислушалась. Спит. Я на цыпочках прокралась в комнату и прямо завернутая в одеяло, легла на краешке лежака. Затихла. Не проснулся. Не пошевелился. Я осторожно придвинулась поближе. Звук мерного дыхания рядом успокаивал. Темный силуэт передо мной казался стеной, оплотом безопасности. И я за ней спряталась.

Ведь предлагал? Предлагал. Если мне повезет, то он и не заметит, что я тут была. Нужно только проснуться раньше него. Если я вообще смогу заснуть. А даже если и заметит… Мне слишком страшно, чтоб об этом думать сейчас.

Я затихла за спиной Риагана, поджав ноги в кокон из одеяла. Он спал без рубашки, а я даже и не заметила, когда будила его. Лежа очень близко, я чувствовала лицом тепло его голой кожи. И это успокаивало. За стеной на улице по прежнему шастал медведь, но я его уже не боялась.

Риаган вслушивался в ночь с момента, как Яра вышла из его комнаты. Он слышал, как она ходила по дому. Сначала он решил, что она злится на него и не может успокоиться. Но быстро понял: она боится. Слишком уж суетливы ее шаги по дому. Яра металась из комнаты в комнату, а Риаган изо всех сил заставлял себя лежать тихо. Очень хотелось встать и пойти туда к ней. Попытаться успокоить. Вот, только примет ли она его поддержку? Скорей всего нет. А может еще и обидится за то, что уличил ее страх. Она ему не доверяет. Если он придет к ней, его компанию она расценит, как новое посягательство на свою свободу. И тогда пропасть между ними станет еще шире. Какое-то время назад ему стало казаться, что отношения между ними потеплели. Она перестала злиться и плакать, и Риаган надеялся, что Яра близка к тому, чтоб простить ему обман. Но последние дни показали, что все не так. Яра делает над собой усилие. Ломает себя. Но зачем? Может виной тому ее все еще живое чувство к этому Микану? Что там за мужик такой, что смог так засесть в мозг девушке?