– Вот как? – с издевкой спросил Аргус. – Может, тебя кто-то заставил?

– Так и есть, – с неожиданной серьезностью кивнула та. – Это был человек с белыми волосами…

Наставники переглянулись.

– …бледной кожей и бесцветными глазами, – продолжала девочка; голос ее стал совсем звонок. – Сколько себя помню, он являлся мне во снах, а сегодня впервые мы встретились наяву, – девочка заметила, как наставники косятся друг на друга, и вскочила на ноги. – Вы ведь поняли, о ком я!

В зале воцарилась тишина. Сайарадил переводила взгляд с одного наставника на другого, и решимость в ее глазах погасла.

– Я должна узнать наконец, что этому человеку нужно от меня, – прошептала девочка.

Арамил первым прервал затянувшееся молчание.

– Позволь осмотреть твои руки, – попросил он.

Ладони и часть предплечий наследницы Валлардов были красными, словно от ожогов, но на ощупь оказались ледяными. Арамил вгляделся; покрасневшая кожа была испещрена багровыми линиями, складывающимися в таинственный узор.

– Это не просто царапины… Это метки. Взгляните! – позвал он остальных.

Аргуса покосился на отметины и отвернулся. Наставник Еримил, напротив, долго рассматривал узоры, щуря подслеповатые глаза.

– Супруга сенатора Вэй из народа вандов, не так ли? – пробормотал он наконец. – А раз так… Великое небо!

– Что вы имеете в виду? – взволнованно спросила девочка.

Арамил ободряюще улыбнулся ей:

– Судя по всему, ты – маг Воды, Сайарадил Вэй.

Девочка вздрогнула. Великое небо! А ведь еще этим утром мир казался ей таким беззаботным и прекрасным!

Едва первые лучи солнца осветили верхушки смотровых башен, славный город Эндрос стал просыпаться ото сна, но не так, как обычно – хмуро и вяло, а бойко и радостно. Первыми ожили Окраинные кварталы: простолюдины засновали по узким улочкам, возбужденно переговариваясь между собой. Торговцы с радостными улыбками открывали лавки, предвкушая отличную выручку. На площадях кипела работа: плотники возводили помосты, цветочницы украшали их букетами, дети стайками сновали под ногами, мешая взрослым. Даже стражники на крепостной стене, утомленные ночным дежурством, предвкушали скорую смену. Царившее повсюду оживление объяснялось просто: Эндрос готовился встречать Смену сезонов. Весна уступала свои права лету, наступал сезон сбора урожая и свадебная пора. Этот праздник отмечали два дня – последний день весны и первый день лета, за что народ любил Смену сезонов вдвойне.

Ночью накануне Сайарадил долго не могла уснуть. Она сидела на кровати, обхватив коленки руками, и думала, что где-то рядом не спят другие девочки; так же, как она, ныряют под покрывало, когда в комнату заглядывает кормилица; с таким же трепетом ждут своего первого выхода в свет, по традиции приуроченного к началу лета.

Что за глупая традиция! Почему девочке должно исполниться десять лет, прежде чем она впервые предстанет перед обществом? Обидней всего, что на мальчиков это правило не распространялось. К ним на дом не приходили учителя, о нет! – мальчики поступали в Академию, где изучали удивительные науки! Когда дом посещали гости, мальчиков не отправляли под надзором кормилицы в дальнюю комнату, где можно было занять себя стихосложением или игрой на арфе. Мальчики могли гулять в парке, скакать на лошади, стрелять из лука и даже выходить в море на корабле!

Если вас десять лет скрывали от посторонних глаз, если даже от учителей вам приходилось прятаться под кисейной накидкой, только тогда вы сможете по достоинству оценить первый выход в свет! Правда, кое-что все же смущало Сайарадил: однажды она случайно услышала разговор служанок о том, что молодой госпоже вскоре подыщут мужа. Впрочем, девочку это мало трогало. Ей было доподлинно известно, что дочери из благородных семейств могут выходить замуж только по достижении четырнадцати лет; раз так, то у нее, Сайарадил, было еще полным-полно времени!