Это были слезы очищения. Столько лет я хранила тайну, носила в душе груз недосказанности. Возможно, было несправедливо повесить на родителей этот камень знания, но я больше не справлялась одна.

Более того, сейчас мне была нужна помощь гораздо более существенная, чем утешение. И я собиралась эгоистично распахнуть перед любимыми людьми дверь в мой личный дурдом. Для этого  необходимо было успокоиться, и я пошла в ванну привести себя в порядок после обильного влаговыделения.

Когда вернулась на кухню, мама и дядя Саша тихонько перешептывались, но увидев меня, смущенно замолчали. Сложно было представить, что они испытывают.

– Простите, что вывалила все это на вас, – мама открыла рот, чтобы запротестовать, но я жестом перебила ее, – Сегодня ночью мне приснилась девочка. Дочь нового начальника. Ей лет десять и у меня есть основания полагать, что на нее охотится тот же маньяк, который убил Марусю. Я не могу этого допустить.

– Ведана, – мама побледнела – ты же не собираешься охотиться на убийцу?

– Собираюсь, мама. Я не верю, что этот дар или проклятие – просто череда снов, предсказывающих смерть. У них должна быть цель. И в данном случае я уверена – нужно спасти девочку. Дядя Саша, мне необходима информация.

Я понимала, что прошу слишком много. Максимум на что можно было рассчитывать после безумного разговора – избежать немедленной госпитализации. Учитывая отношение матери к моему здоровью и ее импульсивность, не удивлюсь, если у нее в поисковике уже висит топ десять психиатров Томска и России.

– Мама, прошу тебя, дай мне неделю. Обещаю, если к тому времени ты будешь настаивать, я соглашусь сходить к любому врачу, которого ты выберешь, – уставилась на родительницу умоляющими глазами кота из Шрэка.

Сомневаюсь, что выглядела умилительно, но в детстве действовало безотказно. Видимо правду говорят, что для родителей даже великовозрастные отпрыски навсегда остаются милыми крохами, потому что мама отложила в сторону смартфон – надо же, я и не заметила, что держит его в руках – и сказала:

– Хорошо, неделю. На следующий понедельник записываю к психотерапевту. Пойдем вместе.

Вот и отлично, там разберемся. Дело осталось за малым – уговорить отчима помочь.

Когда мама познакомила нас, мне было четырнадцать лет. Самый разгар пубертатного возраста, усугубленного кошмарами и одиночеством. Хоть и не баловалась запрещенкой, как многие ровесники, но угрюмостью и затворническим образом жизни нередко доводила мать до слез. Закаленному общением с куда более трудными подростками и преступными элементами мужчине хоть и со временем, но удалось заслужить мою любовь и безграничное доверие.

Наверное, в том, что они с мамой не завели еще детей, имелась и моя вина – слишком много душевных сил выкачивала забота обо мне. В результате, два замечательных человека получили асоциальную дочь без надежды на продолжение рода. Рожать детей, чтобы передать им проклятый дар, одиночество и жизнь полную кошмаров? Увольте. Еще в шестнадцать лет я легко смирилась с мыслью о бездетном существовании, и с тех пор ничего не изменилось.

Дядя Саша поддерживал любые мои решения – будь то нежелание участвовать в школьных мероприятиях или стремление зарабатывать удаленно. Но в данном случае затрагивался вопрос безопасности, раньше мне не приходилось проверять, насколько далеко простираются границы терпения и доверия отчима. Сомневаюсь, что он легко благословит меня на погоню за психом-убийцей, что подтверждал тяжелый изучающий взгляд карих глаз.

– Как ты поступишь, если я откажусь в этом участвовать? – вопрос прозвучал неожиданно, учитывая, что плана Б у меня не было. Как и плана А, откровенно говоря.