Как это обычно бывает, парней не хватало в коллективе, меня взяли без какого-либо конкурса, однако отметили, что всё равно достойно оценили моё выступление, что могли бы и не взять, если бы я совсем не подошёл. Но я готовился к монологу на совесть и вложил в него всё своё наболевшее состояние. У девчонок, пришедших на конкурс, ситуация была сложнее. Каждая из них выбрала прочитать стихотворение на память, но двух из четырёх участниц оставили за бортом. Помню, они даже расплакались, так как очень хотели попасть в театр.

Меня утвердили в коллективе. И вот, предстояло регулярно ходить на репетиции. Собрать всех людей с разных факультетов и курсов в одно время в одном месте – задача непростая. Данная обязанность падала на плечи помощника режиссёра. Эту должность занимала Катя. Она была очень весёлой, общительной, яркой, активной и жизнерадостной девушкой. Когда она мне объясняла все организационные моменты и рассказывала о традициях коллектива, я чувствовал себя неловко, думая следующее: «Как можно вот так беззаботно радоваться жизни, смотреть на всё позитивно, быть такой активной? Мы совершенно с ней разные люди. Я всегда сторонюсь таких открытых бесед и праздного настроения.» На первой репетиции всё получалось из ряда вон плохо. Я был максимально зажат и скован, думая, что обо мне подумают ребята, насколько ужасно я показываю себя в этюдах и мизансценах. Но всё это лишь дело времени и привычки. С каждым новым разом уже было попроще, психологические барьеры рушились только практикой.

Мне дали роль Валентина – молодого парня, уже успевшего жениться и обрюхатить свою подругу, в утробе которой плод, кстати, тоже являлся отдельной ролью. Валентин проводил много времени на репетиционной базе у друга, пытаясь издать свой первый рэп-альбом. Звучало это всё нелепо и с юношеским максимализмом. Но он был упёртым. Катя же, играя мою жену уже не помню под каким именем, сначала мне доверяла, а потом вовсе должна была разочароваться во мне как в бездарном человеке, пытаясь уйти к богатому мужчине, которому никак не везёт в браке с детьми: рождаются одни девочки, а ему нужен мальчик-наследник. Ради своей затеи он даже был согласен пойти на то, чтобы в роддоме забрать Катю с моим ребёнком. В другой сюжетной линии у Киры (играли Олеся или Таня) было сразу три мужика: юный наивный студент, обычный русский мужик лет тридцати и горячий кавказский парень. При чём было неизвестно, от кого она беременна. Но эта битва оленей продолжалась долго. По-моему, Кира остановилась на студенте. В общей сложности было задействовано сразу человек пятнадцать и планировалось играть два спектакля по очереди для разных факультетов. Всё это безумие называлось «Про человеков», являясь остросоциальным проектом. У нас вообще почти всегда всё было драматическое, мы редко играли комедии.

В свободное от репетиций время наступала другая жизнь и сторона театра. Во-первых, после репетиции давно была заведена традиция собираться в кругу на крыльце Академии: там все просто стояли и разговаривали, обсуждая студенческую жизнь, а также предлагая пойти куда-нибудь перекусить. Тем парням, кто уходил, полагалось обняться на прощание с девчонками («Окситоцин лишним не бывает», – как говорила Катя) и пожать руку товарищам.

Раз за разом я начал ходить с ребятами в ЦУМ. В один из таких вечеров, плотно поужинав, мы много болтали обо всём и ни о чём. В первое время, конечно, я ещё привыкал к неведомой мне ранее жизни и весёлой компании. Но потом я изменился до неузнаваемости: мне было уже не важно, что обо мне подумают другие люди, я мог свободно выражать своё мнение, не боясь критики. Даже сам проявлял инициативу, предлагая темы для обсуждения и подключая своё специфическое чувство юмора. Раньше я не мог себе представить, что стану когда-нибудь более раскрепощённым человеком: мне хватало своих немногочисленных друзей.