покрывал, не раздевшись, лежали два близких ей человека, но только теперь они

были намного ближе друг к другу, чем к ней самой. Казалось, они ничего не

видели вокруг – в каком-то алкогольно-любовном угаре они держали друг друга

в тесных объятиях, а их губы сомкнулись в непрерывном поцелуе…

Ларочка не могла пошевелиться – совершенно оглушенная, все еще держась

за ручку двери, она неотрывно следила за сценой минутного безумия людей,

которых она так любила. В этой чужой спальне жизнь как будто зачитывала ей

жестокий приговор, который она не могла понять и принять ни своей невинной

душой, ни своим юным умом. Впервые рука судьбы приоткрыла перед ней

завесу, за которой ей показали что-то уродливое и гадкое, как будто знакомя её с

другой стороной реальности.

Она тихо прикрыла дверь и вернулась за стол. «Наливай!»,– выпалила она в

пустое пространство, и ей вдруг тоже захотелось, как и её любимому Николаю,

бездумно броситься в нирвану алкоголя, и так же, как и он, полностью забыть,

где она находится…

Прошел час… Николай и Любаша не появлялись – спальня, казалось,

поглотила их навсегда. Ларочка не могла сдвинуться с места, бессознательно

ожидая, когда же закончится весь этот кошмар. Но он не заканчивался, и никакое

количество выпитого алкоголя не могло его оборвать.

Наконец, она потеряла терпение и встрепенулась – теперь ей хотелось куда-

то бежать и что-то делать. Она резко встала из-за стола, схватила пальто и, под

взглядами одобрительного понимания, выбралась из квартиры, которая теперь

казалась невыносимым свидетелем обрушившегося на неё несчастья. На улице в

лицо ей ударил морозный воздух, пытавшийся привести её в чувства, но она уже

ничего не замечала – она бежала к своему дому в каком-то безумном отчаянии,

ничего не видя перед собой, ослеплённая нахлынувшими слезами и неутешной

болью.

Когда Ларочка открыла двери ключом и вошла в тёплое, знакомое с детства

помещение, где она всегда чувствовала себя в полной безопасности, она,

казалось, потеряла последние остатки мужества. Быстро пробравшись в свою

комнату, она упала лицом на постель. Больше она уже не могла сдерживаться –

из ее груди предательски вырывались сдавленные рыдания, которые она уже

никаким образом не могла остановить. В комнату вошла мама, разбуженная

шумом, и тихо присела на кровать, ласково гладя Ларочкины волосы.

– Что случилось, моя родная?

– Мамочка, почему так больно?! – задавала она один и тот же вопрос, в

перерыве между всхлипываниями. – Почему? Почему они меня так подло

предали?! Разве я этого заслужила?!

Мама продолжала её гладить, давая ей выплакаться, и не находя ответа на

эти вечные риторические вопросы. В то время как Ларочка продолжала сидеть

на кровати с широко открытыми глазами, как будто недоумевая над своими

собственными вопросами. Она недоумевала и протестовала, так как ответов

действительно не находилось. Мама тихо произнесла:

– Никто не заслуживает предательства. Успокойся, родная. Поверь мне, всё

пройдет и забудется.

– Нет! Но как же это возможно? Как это можно забыть?!– не унималась

Ларочка.

– Это непросто, но время сотрёт всё, и со временем принесёт все ответы.

Это твои первые уроки.

– Какой же урок может быть в предательстве, когда ты теряешь двух

близких людей?

– И в этом есть свой урок… Возможно, ты не видишь его сегодня, и ты не

увидишь его завтра. Но придёт день, и все прояснится. Поверь мне.

Но Ларочка почти уже не слушала. Она смотрела вперед опухшими

невидящими глазами, как будто пытаясь разгадать какой-то невозможный

жизненный ребус…

Прошло шесть месяцев. Она знала, что Любаша и Николай встречаются –

друзья не забывали ей об этом сообщить. Ей было так обидно: «У них даже не