– Твой ангел-хранитель, – поведал рогатый, – прошу не любить и не жаловать. А при всяком удобном случае бить его по балде. Самый жалкий тип личности, какой только можно вообразить – продажный неудачник.

– Давай, – потребовал Аикиль, протянув руку. – Трубы горят.

– Позже, – сказал Кухериал. – Ты не хочешь познакомиться со своим человеком? Между прочим, он видит тебя впервые.

– А… хм… ну да, – ангел опустил руку. – Чувствую смешение мыслей, – пробормотал он, глядя на меня с самым несчастным видом, – ты бы не слушал рогатого, Вася, он тебе зла желает. Доведет тебя до казенного дома. И бросит в одиночестве, молить бога о прощении. Раскольникова помнишь? Тот же случай.

– Вася, Вася, – передразнил ангела Кухериал, – раньше не до Васи было, когда империалы от меня получал?! А теперь, видите ли, Васю вспомнил. И свои обязанности.

– Тише, – взмолился Аикиль, – вдруг кто-нибудь услышит.

– Да не дрейфь, – скривился бес, – нет твоих поблизости. А ну говори, это ты нашептал, чтобы Васисуалий амулет прозрения другому человеку передал?

– Не я, – затряс головой ангел. – Истинно говорю, не я.

– Ладно, сейчас уже не важно, как дело было. Лучше прими к сведению вот что. Вон за теми холмами эманация темной энергии. Славный шабашик назревает. Так что свалил бы ты от греха.

– Ша-шабашик, – от волнения ангел даже стал заикаться, – ты хочешь моего человека на шабаш повести?

– Твоего человека?! Поглядите-ка на него святые негодники. Где твои благородные чувства помещались, когда ты Васисуалия за жалкие империалы продал?

– Я не продал! – Ангел выпятил грудь. – А всего лишь временно оставил без защиты. Но я бы все исправил. Честное слово.

– Так, а ну-ка заткнитесь оба! – Решил я вмешаться в перепалку. В конце концов, речь шла о моей персоне, и я имею право знать, что происходит. Единственное, что я сейчас понимал – так это то, что я вдруг, по воле каких-то сил, оказался в совершенно иной реальности. Теперь я либо найду в этом новом мире свое место, либо окончательно свихнусь. Последнее меня совсем не устраивало. – Во-первых, вы утверждаете, что ты – мой ангел-хранитель и… как там тебя?

– Бес-искуситель, – услужливо подсказал рогатый. – Твой наставник по жизни. И лучший друг.

– Насколько я понимаю, вы между собой поладили, так?

Ангел тяжело вздохнул.

– За империалы этот урод на все готов, – сообщил Кухериал, – так что, да, мы, можно сказать, поладили. Я же говорю, Васисуалий, мы с тобой одно целое. Между прочим, именно мне ты обязан тем, что сейчас ты такой сильный, красивый, уверенный в себе. Вспомни, в детстве тебя каждый мог обидеть. А ты только плакал, забивался в угол. Это же я научил тебя ударить Валеру Карпухина кирпичом по зубам. А Лешеньке Седову сунуть ракетку от бадминтона в переднее колесо велосипеда. Лешенька отправился в больницу. А ты стал героем. Ты вырос героем благодаря мне, Васисуалий! – В последних словах улавливалась фальшивая патетика.

– Погоди-ка, ты что этим хочешь сказать? Что ты мой главный благодетель? – возмутился я, крайне недовольный тем, что он настолько осведомлен о моих детских переживаниях.

– Он хочет сказать, что ты убийца потому, что он так захотел, – Аикиль снова вздохнул, – убийство – тяжкий грех. А ты – скопище всех возможных пороков. Великий грешник.

Кухериал самодовольно улыбнулся.

– Видишь, он тебя даже не любит. Ты ему не нужен. Обвинять своего человека… Тьфу на тебя, ничтожество крылатое.

– Я не обвиняю, нечестивец хвостатый! – выкрикнул ангел, смахнул текущую по щеке слезу и добавил тихим голосом: – Я скорблю. Скорблю об утрате бессмертной души.