Откинулся по окончании своего регламента, сокрушался:

– Согласись, Серега, с ладьей окарался, а выигрыш мой был!

Оппонент, соболезнуя, разводил руки:

– Пива с тебя полящика – как с куста!

Костя, собирая шахматы и набирая озорство в глазах, досадовал:

– Махоркой надо было обкуривать – как Ласкер.

– В ящике двадцать бутылок, – вальяжно отвалившись на спинку стула, уточнял Сергей. – Разделить пополам – получается десять.

– Как думаешь, в буфете махорка есть?

– Из холодильника я предпочитаю.

– Ладно уж, психолог ты наш, поизгаляйся сегодня, – бормотал Костя, – все одно завтра реванш!

Костя встал, лицо быстро набрало умиротворенное выражение, тронулся к ограждению палубы. Походя, сообщил сидящей девушке:

– Пани, вы нынче невозможная уродка.

– Нахал! – беззлобно шлепнула его полотенцем девушка.

– Ну красотка, Лёль, – наклонился он к ней, – урода – красота по-польски.

Подойдя к краю палубы, Константин поднял и завалил руки за голову, подставил грудь солнцу. Беззаботно напевал песенку. Отсутствие мыслей и, стало быть, усердный покой благословляли этот румяный час. Парень оперся на ограждение, затеял придирчиво оглядывать народ на нижней палубе. Вдруг напрягся.

– Елки зеленые, – воскликнул он, – никак Толяй!.. – Вглядывался. – Он – точно. – Резво двинулся к лестнице, ведущей вниз.

Действительно, это оказался кыштымский Анатолий. Обратим внимание, имело место изменение облика: светилась седая прядь, бугрили лоб назойливые морщины. Костя подошел сзади, положил на плечо приятеля руку, объяснил жест:

– Или здорово жисть, или я – последний с краю.

Толя развернулся – движение ровное, степенное. Узрев Костю, тотчас поплыл лицом:

– Вот уж никак не ожидал. – Молодой человек был явно ошарашен, качал головой. – Надо же, где встретиться довелось! – Тряс Костю за плечи. – Ну здравствуй, братишка!

Костя, сильно улыбаясь, откидывал голову назад, клал ее в стороны, рассматривая:

– А ты, парень, изменился, – установил голову, простил: – Ну да всё в дом. Во-первых строках – ты как здесь, и почему я тебя раньше не видел? Я на корабле с первой пристани.

Толя обстоятельно докладывал:

– Так это, вчера сели, в Самаре. Мы до тетки, пару остановок – решили поглядеть на Волгу. – Спохватился: – Ты вот познакомься. – Отодвинулся и открыл молодую женщину непримечательного облика. – Это и есть Лида… ну, я рассказывал (легкое смятение пробежало по лицу). Была невеста мне, а теперь жена. – Объяснил Лиде: – Вот он самый – Костя. Я писал, по Кыштыму напарник и душевный человек.

Костя кивнул головой.

– Наслышан, наслышан – настолько, что именно такой и представлял… Прокатиться на пароходе – это вы верно надумали. Природа обалденная! – Бросил взгляд на берега. – Да и с погодой угадало. – Повернулся к Анатолию. – Давай, рассказывай – почем и какого рожна!

Вдруг с верхней палубы раздался возглас, сделала его миловидная девушка:

– Костя, ты куда мою сумку подевал?

– Погоди! – аккуратно крикнул ей Костя. Опустил взгляд к Толе. – Слушай, вечерком посидим? Тут (сделал оправдательную улыбку) надо отлучится.

– Ну, о чем речь!

Костя, отходя, шутливо погрозил пальцем:

– Готовь обстоятельный отчет за прошедший период.

Вечером Константин и Толя стояли на самом носу парохода. Золотом сияла величественная лава реки, шаял изрытый оспинами воронья и подпаленными струпьями облаков закат – красота сумасшедшая. Костя жадно набирал происходящее в глаза, прикладывался изредка к бутылке пива, говорил искренно:

– Ну что, я за тебя рад безмерно. И папаней стать – это ты клёво придумал. Сколько еще говоришь – три месяца попусту ходить?.. – Сделал глоток из бутылки, глядел беззаботно вдаль. – А я не созрел. Впрочем, есть предмет. Прежде всего, Галина зовут, а это, брат, имя женское… – Лицо Кости набрало серьезное выражение. – Понимаешь, н