Я как-то даже замешкался.

– Значит знакомо? – уточнил врач.

– Слушайте, док… Я двадцать лет шаоахаюсь по поверхности и сталкиваюсь ежедневно с невероятным количеством дерьма. А ещё я регулярно вижу смерть вокруг себя. Так что… Я не знаю, норма это или нет, но мне кажется, вы и сами приобрели сосредоточенность и эмоциональную стабильность.

– Хорошо-хорошо, – он снова чиркнул что-то в блокноте. – Последняя стадия до неотвратимых изменений – галлюцинации, помутнение рассудка и полная потеря социальной привязанности.

Можно ли считать появление Наташи галлюцинациями? Наверное, нет, я же был просто в отрубе.

– Нет, такого вроде нет, но давайте сразу к последней стадии, что там?

– Нам достоверно пока не известно. Но когда химикат полностью возьмёт контроль над вашим организмом, вы перейдёте в стадию супер-мутанта. Примерно такого, каким сейчас мы считаем Эпицентр. Возможны физические трансформации, которые предсказать точно, увы, не могу.

– Ладно тебе, Андрей Дмитриевич…– Николай оживился, понимая, что док и так сказал слишком много, повернулся и повёл его к выходу. – Достаточно парня пугать. Мы ещё не знаем наверняка, какая доза облучения необходима для таких изменений. А пока оставь нас один на один.

– Хорошо-хорошо, – ответил доктор и перед тем, как выйти, добавил. – Но не забывайте пить таблетки, если вдруг заметите какие-то явные изменения. Они замедлят процесс.

– Всё, док, давай, – Николай почти вышвырнул его за дверь и вернулся ко мне. – Ох Сахаров…. Сэм, не слушай его, ты же знаешь, у этих врачей даже чирь на жопе может быть смертельным. Скажи лучше мне, ты чувствуешь себя так же, как до падения?

– Абсолютно.

– Ну вот и славно! Значит паниковать пока рано. И, кстати, у нас на базе уже есть человек, который так же подвергся облучению этой штуки. И ничего, ходит живой и здоровый.

– Ого! – это даже немного обнадеживало. – Правда?

– Да. Это наш агент. Он эту штуку и нашёл впервые. Когда пытался снять с упавшего истребителя, тоже немного попало на него этой дряни. Вот уже несколько лет работает с нами и регулярно наблюдается.

– И что, есть изменения, о которых говорил док?

– Есть, но незначительные. Но в общем-то ты с ним ещё познакомишься, чуть позже. Когда мы будем планировать операцию дальше.

– То есть дело не провалено?

– Скажем так… придётся внести некоторые коррективы и использовать план Б. Но об этом мы поговорим завтра. Тебе, да и твоему товарищу, нужно немного прийти в себя. А нам кое-что подготовить… Кстати, если ты в норме, можешь не сидеть тут бестолку. Мы подготовили для тебя комнату в жилом секторе, так что ты можешь отправиться туда в любой момент.

– С великим удовольствием! – радостно сообщил я. Валяться в этой палате у меня не было никакого желания.

– Тогда вон там в шкафчике у выхода есть одежда. Твоё снаряжение немного пострадало, да и по базе в полном обмундировании ходить смысла нет.

Я кивнул, поднялся, подошёл к указанному месту, нашёл там кожаные ботинки и футболку.

– Как Лёха выбрался? – спросил я, натягивая боты. – Последний раз я видел его на крыше, окружённого псами. Казалось, что у него нет шансов.

– Мы тоже так думали. Но этот твой товарищ оказался очень живучим и выносливым сукиным сыном! Я даже поменял своё мнение по его поводу. Когда подобрали тебя, кое-как отбившись от псов и вырвавшись из их окружения, ты не поверишь, он нагнал нас на грузовике! В этом пекле он не только смог отбиться в одиночку, но и ему хватило времени, чтобы найти и завести одну из наших машин!

– Невероятно! Кажется, я тоже его недооценивал!

Нет, Леха, конечно, был неплохой стрелок, но с тех пор, как он перестал уходить от станции дальше, чем на пару метров и начал постоянно зависать в баре с книгой, он явно должен был растерять все свои боевые навыки. Да и черт возьми, я видел своими глазами как не него накинулось несколько псов! Что уж сказать, он вырвал у этих тварей настоящий золотой билет.