Но пока не спугивали.
Так что жить можно… А что дрянь какая-то с неба падает, так это не страшно. Когда на меня первый раз дрянь эта с неба посыпалась, я вообще думал умру, а ничего… жить можно…
2014 г.
Цап-Цап
– А Цап где?
Мак смотрит на отца с матерью, на непривычно отрешенные их лица, ну хоть бы наорали, что пуговица не застегнута, или сумка в грязи, или еще что.
А тут ничего.
Сидят, видео смотрят.
– А Цап где? – кричит Мак, уже громче.
– Мак, да ты хоть разденься, что ли… ты смотри, мы тебе стерео купили, там…
Мак кричит, во все горло, не слышат, не слышат:
– А где Цап? Цап?
– А… убежал куда-то, не видели…
Мак бросается на ковер, молотит кулаками в пол, родители охают, ахают, да что ты, ты как себя ведешь, это что за выходки такие…
– Отдали… отдали… отда-а-али-и-и-и!
Так и есть, отдали, отдали, в зоопарк, родители, гадкие, гадкие, гадкие, отдали Цапа, отдали, в зоопарк отдали, а то и вообще на улицу выкинули, как-то теперь Цап без Мака…
Мак распахивает дверь, выбегает в темноту улицы, родители всполошились, Мак, Мак, ты куда, куда-куда, на Кудыкину гору… тут надо сбежать из дома, обязательно сбежать из дома, все герои во всех книжках так делают, когда их родители предают, они сбегают из дома…
– Цап! Цап! Цап-Цап-Цап-Цап-Цап!
Ночь не отвечает.
12.03.2056.
Жив.
Вот это главное, жив, остальное уже все неважно. Даже страшно как все неважно, и что «Центавра» больше нет, и что никого больше нет, и это не имеет значения…
Главное – я живой…
Смотрят с чужого неба две луны, вспоминаю давнюю присказку, если на небе две луны, пить уже достаточно.
Выпью еще чуток, будут четыре луны.
Благо, спирт еще есть…
– Цап! Цап! Цап-Цап-Цап-Цап-Цап!
Бежит Мак в темноту ночи, кричит – до хрипоты, до отчаяния, зовет, ищет…
– Цап! Цап!
Цап, он же такой, он же… особенный. Он же здесь, на улице, не проживет, на улице ему холодно, на улице ему плохо, Мак не знает, почему, но чувствует – плохо.
– Цап! Цап!
Потому что Цап… потому что он особенный. Он не из нашего мира. Это Мак сразу так родителям сказал, он откуда-то… ниоткуда. Родители как всегда слушают и делают вид, что верят, а на самом деле они Маку ни капельки не верят…
Прохожие смотрят на Мака удивленно, да куда это маленький такой побежал. Кто-то уже в полицию сигналит, непорядок. А Мак бегает, опрашивает, а не видели Цапа, ну он такой… ну, такой… Мак и картинку показывает, на которой Цапа нарисовал, прохожие руками разводят, что ты, маленький, таких зверей не бывает…
Еще как бывают…
– Цап! Цап! Цап-Цап-Цап-Цап-Цап!
Нет Цапа.
Не отдает ночь Цапа.
13.03.2056 г.
Страшно.
Раньше и не знал, как это – страшно. Раньше думал, страшно – это когда «Центавр» горит, и забиваешься в капсулу, и падаешь с небес на землю, свободное падение, давление с ума сходит, кровь из носу…
Раньше думал, что это страшно.
Теперь знаю, страшно – это они. Твари, будто вышедшие из ночных кошмаров, тех самых, когда за дверью прячется что-то темное, страшное, и дверь медленно-медленно открывается, и надо бежать, и не можешь, ноги приросли к полу…
Вот это я сразу почувствовал. Как от одного из взгляда ноги прирастают к полу. Буквально.
– Это еще что?
Родители смотрят на жуткую тварь в комнате, это что, это откуда, это зачем…
– Сколько раз тебе говорила, чтобы в дом дрянь всякую не тащил! Гони немедленно!
– А пусть он у нас останется!
Родители в шоке, ну сейчас начнется, а-а-а, мы для тебя столько сдее-е-елали, а ты-ы-ы, а ничего они не сделали, в школу запихнули, Мак об этом не просил, и свитеров кусачих понапокупали, думают, подвиг совершили, Мак об этом тоже не просил…
– Пусть оста-а-а-нестя-а-а-а-а-а!