Алден вздохнул:

– Я не думаю, что кто-либо – даже Финтан – заслуживает провести бесконечность в безумной ловушке разрушенного разума.

Софи потянулась к его руке. Интересно, что он помнил из дней, проведенных в безумии?

– Но я понимаю, почему ты не хочешь исцелять Финтана, – тихо добавил он. – И я разделяю твои сомнения. Но у Финтана есть информация, которая может привести нас к мятежникам. Он сумел не подпустить нас к ней при взломе памяти, но благодаря тебе у нас появился второй шанс узнать, кого он покрывает. И ты лучше всех понимаешь, насколько важна эта информация.

Но одна только мысль о том, чтобы вновь оказаться в разуме Финтана…

– Я буду рядом, – пообещал Алден.

Софи тяжело опустилась в свое кресло.

– Просто это как-то… нечестно. Почему Финтана вылечат, а Прентис так и останется невменяемым? Единственное его преступление – попытка меня защитить!

Тень прошла по лицу Алдена, отчего он вмиг постарел на двадцать лет.

– Поверь, я лучше всех это понимаю.

– Простите, я не хотела…

– Я знаю – и не волнуйся, я не виню себя. Ну, по крайней мере не сильно. Просто меня это раздражает, как и тебя. На самом деле я сказал Кенрику о том же. Но он объяснил, что в этом и кроется проблема. С Финтаном легче. Исцелен его разум или нет, он виновен, и даже если бы он сразу нам все рассказал, мы бы изгнали его за его преступления. Но с Прентисом ситуация кардинально другая. Он не обязательно виновен, но и не совсем безвинный. «Черный лебедь» все еще считаются повстанцами. Да, они совершали хорошие поступки. Но они совершали их незаконно. И таким образом формально Прентис все равно преступник. Хотя фактически он дивного серого оттенка. А Совет умеет справляться лишь с белым и с черным.

– Значит, они навсегда оставят его безумным?

– Никто об этом не говорил, Софи. Но пока что очевидного решения нет, и Совет продумывает все возможные варианты и пытается понять, что лучше всего делать дальше. Кажется, ты не понимаешь, насколько плохо наш мир подготовлен к подобному. Перед Советом стоят дилеммы, с которыми никто не сталкивался за все тысячелетия нашей истории. Они признают, что пришло время меняться. Но они хотят убедиться, что изменения эти к лучшему, и перед тем, как двинуться дальше, им нужно больше информации, которой, будем надеяться, владеет Финтан. Поможешь нам ее получить?

– Я думала, что у меня нет выбора.

– Это приказ, да. Но это не означает, что я не спрошу твоего согласия. Ты очень талантливая девочка, и в результате на твои плечи возлагается огромная ответственность. Но все же тебе тринадцать. Если это слишком тяжело, то я пойду к Совету и заставлю их пересмотреть решение. Я уже предупредил об этом Кенрика – и он согласился.

Софи сомневалась, что Алден с Кенриком смогут их переубедить. Совет явно все сильнее расходился во мнениях относительно нее.

Впрочем, не важно. Как бы она ни боялась вновь встретить Финтана, он и правда был лучшим шансом остановить ее похитителей.

– Я его вылечу, – сказала она, но было бы лучше, если бы при этом все внутри не сжалось.

Алден печально улыбнулся:

– Ты никогда не перестанешь меня поражать, Софи. И обещаю, однажды твоя жизнь придет в норму.

Софи сомневалась, что вообще знает, что такое «нормальная» жизнь эльфа. Но она надеялась, что когда-нибудь это выяснит.

– Так когда мне его исцелять? – спросила она.

– Кенрик сказал, что Совет все еще договаривается. Учитывая, что произошло в прошлый раз, они хотят убедиться, что все предусмотрели и проблем не возникнет.

«Проблемы» – это еще мягко сказано.

Софи никогда не забудет пронизывающую боль, когда Финтан обжег ее запястье, чтобы нарушить концентрацию, или Алдена, лежащего на полу без сознания с алой раной на лбу.