Ксюша кивнула: она это знала. Более того, она уже потихоньку примеривалась к статьям подобного масштаба. Он ей был пока что не совсем по зубам, этот масштаб, – подобные дела находились в самом сердце французского общества, затрагивали наиболее известные имена, и требовалось знать весь социально-политический контекст досконально, уметь писать толково и тонко, делая попутно уместные аллюзии и обоснованные выводы. Со строгим французским законом о диффамации недолго было залететь и под суд, чуть только твоя мысль вильнет в недоказательную сторону, пусть даже абсолютно всем очевидную… C другой стороны, надо же было с чего-то начинать! Взять какой-нибудь материал – благо, парочка адвокатов у нее были уже «схвачены» – и попробовать написать статью. И, если получится, предложить какому-нибудь из ведущих журналов. Риск здесь повышенный, да – но и пробивная сила таких материалов высока. Они могли бы открыть ей двери престижных изданий, пока запретные…

Из нагрудного кармана в руки Ксюши проследовала визитная карточка Дидье Леблана и заверение в готовности помогать с эксклюзивными материалами столь очаровательной «русской француженке».

В это время Ксюшу кто-то снова окликнул с «русским вопросом», и новый виток разговоров заставил ее забыть о Дидье Леблане, который к тому же куда-то подевался.

…Ксюше уже прискучили разговоры на русскую тему, к тому же ей хотелось осмотреть развалины замка. Улучив удобный момент, она направилась к руинам.

Она уже минут пятнадцать с осторожностью лазила по ним, придерживаясь освещенных прожекторами участков, когда заметила кремовый костюм за грудой камней. Дидье Леблан с кем-то разговаривал, но толком расслышать, о чем, было невозможно. Речь шла о неких документах, без которых второй человек отказывался иметь дело с Лебланом, – это все, что уяснила Ксюша.

Инте-ре-есно, в развалинах замка ведутся тайные переговоры! И с кем же это?

Она поднялась на несколько камней повыше, чтобы увидеть второго человека, но неожиданно ее огромная косая тень, подсвеченная со спины мощным прожектором, резко прочертилась прямо рядом с той нишей, где вел секретные переговоры Дидье Леблан.

Он мгновенно вышел из-за камней.

– Вы меня ищете, моя маленькая Ксения?

По-французски подобное обращение совсем не было фамильярным – Ксюша с завистью удивлялась, как много в этом языке ласковых слов, которые никто не стесняется употреблять. Не то что по-русски: скажи кому-нибудь «мой ангел» или «мое сердечко» – сразу запишут тебя в старомодные идиотки. Почему-то у нас стыдно быть ласковым, огорчалась Ксюша. Стыдно сказать о ком-то: «Он добрый человек», а у французов это самый распространенный комплимент! Стыдно называть вещи своими именами – в особенности в той сфере, что касается любовных и сексуальных отношений… У французов вон только для мужского члена тридцать три названия, включая арго, а у нас матерное да медицинское, вот и весь выбор… Вот еще вытащили на свет божий «чресла» – да только это ведь не более чем очередной эвфемизм… Может, написать об этом статью? А что, это неплохой материал для сопоставления менталитетов…

– Ксения? – окликнул ее адвокат, не получив ответа.

– Нет, господин Леблан, я вас не искала. Я просто рассматриваю развалины…

– Держу пари, вы заскучали! – Дидье улыбался, приближаясь к ней. Второй человек так и не появился из тени. – Не правда ли?

Не без того. Она устала – наверное, сказывались напряжение от «роли» и шампанское, от которого ей всегда хотелось спать. К тому же – может, из-за ссоры с Реми – она не чувствовала себя сегодня в форме, не ощущала обычного энтузиазма, с которым бросалась в новые знакомства и перспективы. Однако ей показалось невежливым признаваться в усталости на столь высоком приеме.