Помню как-то раз мы с моим сослуживцем (жили рядом и дружили семьями) возвращались домой. В тот день, как оказалось, у его семилетнего сына был день рождения. Он предложил мне зайти с ним в «Детский мир», чтобы купить подарок, а потом пригласил на чай. Так и решили. А когда вошли в квартиру с большой машиной в руках, то увидели, что маленький Володя не проявляет особой радости и все время твердит о каком-то ящике: видимо, очень хотел его получить. В итоге выяснилось следующее: мальчишке нужен был простой ящик, в котором он хотел оборудовать место для летчика. Просил давно и не раз, но «внимательный» отец не придавал этому никакого значения и видимо всё время об этом забывал…

Когда-то я упьюсь все-таки красотой… Вдребезги возьму и упьюсь! И это будет просто самая обычная вода. Я знаю, что красота – рядом. Она никуда не девалась – это просто я за свою жизнь умудрился вымазаться мыслями грязными и теперь не могу пить красоту… Но это обязательно случится, потому как все остальное уже произошло.

Однажды, завершив работу над своей сороковой книгой и отправив ее в издательство, вдруг, неожиданно для себя, я понял суть того, чем занимаюсь. В одно мгновение мне открылись не только радости писательского труда, но и стал ощутимым весь груз колоссальной ответственности, который стоял за всем этим. И даже захотелось спрятаться, но не потому, что стало страшно (пугливым я никогда не был), а просто потому, что вдруг всем сердцем ощутил объем созданного. И осознал, что сказанное и написанное мною, размноженное книжными посредниками, несется по стране и оседает на книжных прилавках и в библиотеках, цитируется и заучивается. Помню, что тогда мне резко захотелось перечитать все написанное, дабы еще раз убедиться в том, что в нем нет ничего нечестного, неверного, ядовитого и наносного, нет ничего шумного, пафосного, популистского и нарочитого… А завершился этот порыв благодарственной молитвой. Молитва окончательно и бесповоротно сделала из меня писателя. Именно в тот вечер я стал готовым к тому, что если вдруг в стране поменяются взгляды, придет иная система ценностей и в мой дом заглянут люди в штатском, предложив побеседовать, то я готов ответить за свой труд…

Я абсолютно уверен, что человек умирает не от старости, а от усталости. В какой-то момент тело устает жить, а затем и душа устает жить в уставшем теле и покидает его. Знаете, почему скапливаются деньги у пожилых людей? Потому что они устали их тратить, и если не отдадут внукам эти деньги, то они так и будут лежать. Умереть от усталости есть самый благодарный способ уйти из жизни, когда ничего не хочется и больше ничего не жаль. Бывает, что от усталости умирают и молодые, но редко. У усталости есть свой срок – это сорок лет, когда она приходит к каждому, поселяется в его душе и никогда уже не уходит, пока его душа не расстанется с телом. Поэтому мертвые и лежат: они не ходят, не сидят, а именно лежат – отдыхают. Вот почему жизнь надо прожить так, чтобы вечный покой нам был в радость. Одним из известных людей, кто умер от усталости, был Николай Гоголь. Умер он в 42 года, и среди последних его слов были и такие: «Как сладко умирать… не мешайте… мне так хорошо…».

Помню, как в третьем классе мы с ребятами, возвращаясь из школы, помогли дворничихе убрать снег. Неожиданно она достала кошелек и заплатила нам по пятнадцать копеек каждому. Тогда мы хотели всё ей вернуть, но она не взяла, и мы, решив, что это бессовестно, просто кинули деньги в сугроб и забыли. Это действительно считалось позорным – брать деньги. В институте я узнал о барыгах, фарцовщиках и утюгах, но всё это было в опале и всегда вызывало общественное презрение.