Где есть смирение, там есть и терпение, там есть долготерпение! Там есть целая бездна терпения! Человек может терпеть десятилетиями! Верующий человек может терпеть десятками лет! А это и есть аргумент… Это, на самом деле – единственный аргумент, которым ты можешь кого-то убедить в чем-то. Твоя неподвижность. Что вот все падают, кто-то и помирает даже… Все трижды меняются! Умирают, перерождаются, мимикрируют… А верующий человек – он как был, так и остается. Что он говорил пятьдесят лет назад – то же он говорит и сейчас. Только с большей силой. Вот это очень большой аргумент.

И, вместе с терпением и смирением, очень близко соседствует любовь. Она так вот как раз и возделывается. Когда человек убеждается в благости Божией, в Его помощи, в безопасности Божией – безопасности!.. Ведь это всё большой очень аргумент для самого человека – смирение, терпение, длящиеся десятилетиями! И он начинает любить – любить! Эта сила, которую ему Бог дает внутри, она выражается в любви. К окружающим людям. И любовь, как говорится, – вершина добродетелей. Крыша здания добродетелей, крыша! С неё нельзя начинать! Это, можно сказать.. Ну, вот… Предел. Самый край. Наших стремлений. Это уже печать совершенства. Любовь. Вот так. Так обстоят дела. Призываю вас последовать моим призывам. Призываю. (Дальше читаю апостола Иакова.)

Видите, как важно – уметь обуздывать язык? Уметь молчать – вот как Соня с Колей делают – это очень хорошая, о-о-очень хорошая привычка! Только молчание должно быть добрым. А не злым. Это тоже всегда чувствуется. Если не говоришь злого слова, ты хороший человек, и можешь управить и все остальное в своей жизни, в правильное русло. Если ты управляешь своё вот это вот словесное естество. Не употребляешь его во зло. Поэтому надо уметь, это очень важно, подолгу молчать. Очень важно! Тот человек, который умеет долго молчать – у него появляется сила в словах. Сила! Скажет пару слов – и все прислушаются. Опять же – как Коля. Г-г-гм. Но это всё палка о двух концах, всегда! Всегда! Всегда всё палка о двух концах. А что определяет, чтобы это всё в добрую было сторону? А вот единственная вещь несомненная: «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Если это есть – всё будет доброе. Если этого нет – всё будет во зло. И молчание, и терпение, и молитва… Всё будет не то. «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» – это признак человека спасающегося».

Вечерняя беседа от 24.03.2021: «Вот представляешь, Алесенька… Прошу прощения, я пришел. Представляешь, Алесенька, какая картина вырисовывается. Нашей с тобой жизни. Прошедшей. Что основание, на котором мы строили нашу семью, оно было крайне неверным. Я имею в виду отца Виктора. Там просто вот вызревала какая-то мина. Мина. На это нельзя было опираться. А мы опирались. Но это был, наверное, какой-то призыв к его совести тоже. Что вот семья, дети рождаются… Любят друг друга… Нуждаются в помощи, в опоре… И пока в нем Божие начало действовало, этот расчет оправдывался. А когда перестало действовать, сразу проявилась человеческая слабость. Невозможность опираться на него. Потому что там нет любви. (Дальше читаю Евангелие от Марка.)

Вот я часто вспоминал это место в Евангелии. (О гадаринском бесноватом.) Потому что та жизнь, которая у меня была, до Церкви, она казалась обычной, нормальной, ничего в ней такого не было… И я, по меркам мира, был хорошим молодым человеком – добрым, даже в какой-то степени одухотворенным. Но когда я пришел в Церковь, то выяснилось, что – и достаточно быстро – что вся моя жизнь, рядом с Богом, она рассыпается, она, можно сказать, была полностью заражена нечистыми духами. Оказывается, что те люди, которые живут вне Церкви, которые строят свои жизни по каким-то другим расчетам, они оказываются все водимы злыми духами. Они как бы все беснующиеся. Все. А когда мы приходим в Церковь, мы узнаем о себе эту беду. Мы не можем выстаивать в храме, нас то раздражает, это бесит – мы узнаем эту болезнь. Но мы понимаем, что это болезнь, а вне Церкви это не считается болезнью, эти духи заправляют людьми. Эта гордость, бешенство, злоба… И люди, одержимые этими страстями, главенствуют. Всем управляют. И для того, чтобы удержать свою власть, они чуть ли не на преступление готовы. Как мы это увидели в моей маме… И в Насте. Моя мама, чтобы удержать главенство, делала одно, а Настя – чтобы достичь главенства, делала другое. Но так как мы всё-таки с <вашей> мамой выбрали жизнь с Богом, эта неправота их была очевидной. А вот страшно, когда неочевидна неправота таких людей. Вот это страшно. И все эти вещи я достаточно быстро понял, когда в Церковь пришел. Что все эти люди внецерковные – они беснующиеся. Они одержимые бесами. Представляете? Явно это не проявляется.