Директриса, чей взгляд отчего-то был прикован ко мне, вместо того чтобы закрыть дверь, вдруг вышла в коридор. Она приблизилась к нам и спросила:

– Боже, а это кто?

Вика, вынимая из корзинки Глашу, защебетала:

– Ольга Кирилловна, это моя любимица. У нее потрясающая родословная! Достоверно известно, что одна из ее родственниц, прапрапрапрапрабабка, была любимой собачкой императрицы Екатерины Великой. Одного из щенков ее помета получил в подарок мой предок, граф Зуров...

Вика ужасно гордилась тем, что у нее имелись дворянские корни. Она даже утверждала, что по происхождению – графиня. Может, и в самом деле так, но историю про любимую таксу императрицы Екатерины она точно выдумала – ее величество предпочитала левреток.

Однако директриса не удостоила тихо сопевшую таксу вниманием, потому что ее вопрос «Боже, а это кто?» был адресован не собачке, а мне. Ольга Кирилловна, замерев на несколько мгновений, рассматривала меня, прищурив глаза.

– Ах вот вы о ком... – произнесла покровительственным тоном Вика. – Это моя... ммм... сопровождающая... Одна из моих... ммм... помощниц... Вы же понимаете, Ольга Кирилловна, что я одна со всем не справляюсь. Мне приходится прибегать к помощи... ммм.... подруг...

Директриса не слушала ее нелепое бормотание. Схватив меня за подбородок цепкими железными пальцами, она приказала:

– Голову выше. Да, отлично. Теперь повернись. Распусти волосы!

Мне пришлось повиноваться. Вика, почуяв неладное, заквохтала:

– Ольга Кирилловна, ну так мы пойдем?

А потом, обращаясь ко мне, грубым тоном бросила:

– Винокурова, чего стоишь, как могильный памятник? Давай помоги мне надеть манто!

– Молчать! – безапелляционно остановила ее директриса, и Вика, которой, скорее всего, никто и никогда не говорил ничего подобного – ни родители, ни учителя, ни подруги, – так и осталась стоять с открытым ртом.

Ольга Кирилловна сама вытащила у меня из волос старый гребень, при помощи которого я сдерживала рыжее буйство своих волос. Я растила их с детства, только изредка подравнивая, но, по словам Вики, волосы до пупа давно вышли из моды, а рыжий цвет совсем не котировался.

Волосы рассыпались у меня по плечам, а я залилась краской – мне отчего-то было до крайности стыдно. Директриса бесцеремонно схватила меня за плечи, затем ударила кулаком по спине так, что я даже икнула, и скомандовала:

– Не горбиться!

Я выгнула грудь колесом, желая, чтобы мучения как можно быстрее закончились. Мне была видна искаженная физиономия Вики – еще бы, я посмела перетянуть одеяло на себя, а подобное, как мне было отлично известно, каралось полным отлучением от ее величества.

– Так, так, так... – быстро пробормотала директриса и добавила: – Сними свитер!

– Ольга Кирилловна, Арина вовсе не думает о карьере модели, – скривившись, встряла в разговор Вика. – Так ведь, лапушка?

Если Вика употребляла слово «лапушка», значит, она была чрезвычайно разозлена. Последний раз я слышала это обращение из ее уст, когда она обращалась к нерасторопной продавщице в модном магазине, которая по ошибке принесла платье для коктейля на два размера больше, чем требовалось. Потом Вика похвалялась, что нажаловалась своей мамаше, которая позвонила старинной подруге, супруге владельца бутика, и тот в два счета уволил продавщицу, посмевшую принести не тот размер.

Я промямлила что-то наподобие: «Вика совершенно права, какая из меня модель, разве что для краеведческого музея», но директриса, не слушая возражений, сама помогла мне снять свитер.

– Так, так, так... – повторила Ольга Кирилловна и щелкнула в воздухе пальцами. – Тебя зовут Арина, да? Не найдется ли у тебя нескольких минут для того, чтобы мы могли переговорить?