– Вы нетерпеливы. Это уже новый вопрос. Теперь моя очередь. – Лотти повернула голову к холсту и вытянула губы.

Он достаточно повидал критиков в галерее у мамы, чтобы вполне достойно играть роль в течение нескольких минут.

– Это очень интересное произведение, отличается от других картин выставки. Большинство пейзажей написаны яркими красками, а портреты просто выпрыгивают из рам, они ужасны. Но эта более… – Лотти поводила рукой по воздуху, пытаясь найти определение, и не могла.

– Интроспективна? – подсказал Роб. – Это вы пытались сказать? Краски выражают настроение Адель. У каждого художника своя манера и свой характер. Темнота заставляет свет сиять еще ярче. Не находите? – С этими словами он повернулся и улыбнулся ей тепло и с подлинным чувством, осветившим его лицо от нежного изгиба полных губ до легких морщинок в уголках глаз.

За годы работы в жестком мире банков, где неверный телефонный разговор стоил миллионы, Лотти научилась разбираться в людях и гордилась этим. И эта версия Роба Бересфорда потрясла ее.

Он говорил искренне, был таким спокойным, сосредоточенным и обычным в этот момент. Просто мужчина из художественной галереи, беседующий о художнике, которым восхищается. Откуда это в нем? Неужели так изменился за прошедшие несколько лет?

– Вы не считаете себя художником, Роб? В СМИ часто высказывают эту точку зрения.

Его глаза расширились.

– Чарли! Каждый шеф должен держать в голове, что он создает художественное произведение на тарелке. Цвет, вкус, текстура. Но художник? Нет. – Вскинув голову, он удивленно поднял брови. – Вы удивили меня, Чарли. Неужели вы верите всему, что пишут в прессе? Не хотел бы вас разочаровывать.

– А, поняла, почему мне никогда не хотелось искать популярности. Цена славы. Это, должно быть, утомительно. Все время играть роль на публике, когда хочешь остаться дома и смотреть по телевизору реалити-шоу в пижаме с чашкой горячего шоколада.

– Ну и ну. Вы озвучили одну из моих личных фантазий.

Он замолчал и подвинулся к ней ближе. Слишком близко. Загородил ей вид на зал, заставив сосредоточить взгляд на его полных губах. Провел по ее щеке от уха до шеи пальцем. Прикосновение вышло таким легким, что Лотти вполне могло это почудиться.

Было бы ложью сказать, что ей все равно, потому что через секунду после прикосновения она судорожно вздохнула и приоткрыла губы, обнаруживая самым унизительным образом, что оно не прошло незамеченным. Напротив, шея уже пламенела от смущения. Репутация Роба Бересфорда в отношениях с женщинами хорошо известна в мире кулинарии. Ходило немало слухов о том, как и кого он соблазнил и быстро бросил. Она сама была тому свидетелем.

Только дрожь от его сексуальной привлекательности не изменит ее отношения к нему. Это биология и подавленное либидо сыграли с ней дурную шутку. Она всмотрелась в его лицо.

С такого расстояния было видно, что у него глаза не просто синие, а разных оттенков – от стального до ярко-синего, как вечернее небо. Они гипнотизировали. Полностью и совершенно бесстыдно обезоруживали.

Не успела она запротестовать, как Роб наклонился к ней так, что его нос уперся в ее лоб, жаркое дыхание обдало ее лицо. Не спрашивая разрешения, он обнял ее, поддерживая изогнувшееся тело. Полностью контролируя ее. Его губы задрожали и раскрылись. Он был готов поцеловать ее. Инстинктивно она просунула язык сквозь его раскрытые губы, но вдруг увидела улыбку.

Черт. Она попалась в расставленные сети.

– Что вы делаете? – выдохнула она, высвобождаясь из объятий. – Это возмутительно. Не выходите из роли? И не пытайтесь, пожалуйста, флиртовать со мной, мистер Бересфорд.