После того, как лак на моих ногтях высох, Беньямин включил телевизор и уставился в хмурые новости на французском. Я сообразила, что пора прощаться. Собрала маникюрные принадлежности в бежевый шелковый мешочек, забежала в туалет, двумя скомканными движениями освежила блеск на губах. Африканец холодно проводил меня до двери и чмокнул на прощание в лоб.

Я не совсем понимала его поведение. Но поведение Юльки начинало тоже казаться мне странным…

– Ты давно знаешь Беньямина? – спросила я Юльку.

– Давно. Но не близко, – рассеянно ответила она.

В последнее время в ней появилась несвойственная ей меланхолия, которая резко сменялась не просто порывами, а какими-то залпами радости. Я подумала, что это из-за здоровья, то-есть из-за гормональных бурь, и не стала интересоваться из деликатности.

– Он ведь… немножко странный? Ты при нем когда-нибудь…

На середине моей фразы у Юльки зазвонил телефон. Я краем глаза успела заметить, что на дисплее высветилось лицо смуглого мужчины.

– Алё! Приииивет! – меланхолия моментально погасла, уступив место ликованию. Юлька вылетела в коридор и помчалась вниз по лестнице. Ух ты. Она не желала разговаривать при мне. Раньше такого никогда не случалось. Я осторожно выглянула в окно, стараясь не вставать во весь рост в центре рамы – подруге вряд ли понравился бы мой шпионаж.

Крыша кафе, арка, рекламный стенд магазина… Сколько помех для зрения! Я успела увидеть, что Юлька подбежала к черному джипу, запрыгнула в него и уехала, не взяв с собой ни сумку, ни хотя бы кошелек.

– Ты где была-то? – хмуровато поинтересовалась я у нее, когда она вернулась в офис, счастливая донельзя.

– Да нигде. Друг приезжал. Мы круг дали по району, и все.

Влюбилась она, что ли? Я не стала терзать ее расспросами и углубилась в свои соцсети. Подруга никогда не проявляла такую скрытность. Мне сначала надо было продумать стратегию общения с ней.

– Ян. А по каким причинам ты обычно впадаешь в депрессию? – вдруг спросил меня человек, который знал меня с самого детства.

– Ммм… В первую очередь – скука. Когда динамика жизни затухает. Если что-то неприятное происходит, я обычно нервничать начинаю, а не депрессовать.

Юлька задумчиво кивнула. С чего бы ее стала интересовать моя депрессия? Или… не моя? Я постаралась не зацикливаться на этих размышлениях, тем более что после работы меня ждал Беньямин.

Во время моего третьего визита африканец надел на меня кружевной фартук и выдал пушистую метелку для пыли. Из меня получилась кокетливая горничная – на мой вкус, слишком утрированный и предсказуемый образ. Я не фанатка чистоты и даже для самой себя не особенно тщательно делаю уборку. Вот Юлька – да. Благодаря врожденной тяге к уюту подруга каждые выходные отдраивала свое гнездо до блеска. Были бы мы соседками, я бы изредка просила ее убирать у меня в обмен на какие-нибудь ответные услуги. Но она жила на Ленинском проспекте.

Я старалась смахивать пыль со стеллажа как можно более игриво – тем более что музыку на этот раз Беньямин выбрал очень секси, r’n’b. Однако у меня пропал драйв, который я испытывала во время своих предыдущих шоу.

– Тебе что-то не нравится? – встревожился Беньямин. – Думаешь, я просто использую тебя как бесплатную уборщицу? Эксплуатирую?

– Конечно же нет!

– Нет, я правда очень люблю смотреть на девушек! – начал оправдываться Беньямин. – У нас в Конго с такими шоу трудно, они считаются предосудительными. В Москве наоборот: очень много желающих устроить шоу, но только за деньги. Сплошные проститутки. А я ненавижу строить отношения на деньгах.