И вдруг в кабине раздался противный вой сирены. От этого звука я вздрогнул, кровь в жилах застыла.

Ведь это же сигнал идти вперед, но как преодолеть эти два шага. Инструктор уверенно сделал шаг вперед и ринулся в бездну, подавая нам личный пример.

Ноги не слушаются. Выпускающий смотрит на меня, как удав. Я закрываю глаза, делаю шаг к нему, а он спокойно подтягивает меня в себе и направляет в дверь.

По лицу хлестанула тугая струя воздуха, я уже падаю, кувыркаясь, в бездну, чувствую, как стропы стали выходить из ранца парашюта. Потом затяжной провал.

Вдруг резкий рывок кверху, ноги оказались выше головы. Кругом почему-то очень тихо, тихо. Ура! Мой парашют раскрылся, значит, живой, но глаза еще не открываю, боюсь.

Все самое страшное медленно, потихоньку стало отступать, открыл глаза и стал вспоминать, чему нас учили на земле.

Попытался удобнее сесть в подвесной системе, но как только одну руку отнял от лямки, снова стало не по себе. Страх не отпускал.

И все-таки страх я поборол быстро и уже через несколько секунд пытался управлять куполом. Не все на первых порах получалось, но я старался.

А кругом были слышны радостные возгласы парашютистов. Кто-то переговаривался друг с другом, пытаясь что-то подсказывать по ходу дела. Я просто ликовал от радости. Однако встреча с землей произошла неожиданно, хотя я и видел ее приближение, но не смог определить расстояние до нее. Совершил головокружительный кульбит, однако ноги старался держать вместе, как учили инструкторы. После кульбита я подскочил, встал на ноги и быстро собрал купол парашюта. Снял с потной головы шлем, и вдруг такая радость охватила, что даже захотелось петь, а другие ребята, собирая купол, тоже пели. Затем мы дружно кричали нашим товарищам, которые еще были в воздухе, чтобы они развернулись по ветру и держали ноги вместе, а также повторяли слова дежурного на площадке приземления: «Земля! Земля!» Считаю, что это был подвиг, проявление нашего мужества.

Конечно, обмен впечатлениями продолжался до отбоя. Скажу не таясь, этот первый прыжок преследовал меня во сне страшными кошмарами еще долгие годы, и даже когда я служил в десантных войсках и совершил уже не один десяток прыжков с парашютом, в том числе на лес, воду и высокогорные ограниченные площадки. Многие ребята в ту ночь вскрикивали от страха во сне.

Утром, а это было воскресенье, нам разрешили увольнение в город. Недалеко от аэродрома жила моя тетя, младшая сестра отца, Татьяна Андреевна. В суровые военные и голодные годы она нянчилась со мной, маленьким. Муж ее, Виктор Сергеевич, долгие годы руководил Гомельским авторемонтным заводом, был членом бюро горкома, уважаемым человеком в городе и, надо сказать, честным. Всю жизнь жили и живут в двухкомнатной квартире, за что ему частенько доставалось от тети, но она, несмотря на некоторый достаток в доме, всю жизнь работала и воспитывала двоих детей. Минут через тридцать тетя тискала меня в своих объятиях. Она быстро сообразила стол и с большим удовольствием слушала мой рассказ о том, что я нахожусь на сборе на аэродроме и уже совершил один парашютный прыжок из кукурузника и, наверно, буду служить в десантных войсках. Правда, о переживаниях и страхе, которого я натерпелся во время прыжка, скромно умолчал. Пришел Виктор Сергеевич, пришлось повторить рассказ.

К вечеру я вспомнил про сбор, лагерь и строгий порядок. Стал собираться. «Не спеши, сейчас вызову машину, и водитель тебя довезет до лагеря», – сказал Виктор Сергеевич. Тетя на прощание чмокнула в щеку и сунула в руки сверток с провизией. Водитель на «Волге» прокатил меня через весь аэродром и, как большого человека, подвез прямо к нашим палаткам. Конечно, пацаны обратили внимание на такой сюжет, а мне этого, собственно говоря, и хотелось. Конечно, тетино угощение тут же съели.