Триш и парни из группы наконец добрались до Ареса и попытались оттащить его от жертвы, но тот, легко отбившись от них, вновь приблизился к теперь уже жалобно скулящему парню. Приподняв его голову за волосы, вокалист «Сынов Хаоса» склонился к нему и, чуть повернув лицо в маске ко мне, отчетливо произнес:

– Тронешь ее еще раз, и я тебе эту руку отрежу.

Когда парни из группы наконец оттащили Ареса, он продолжал смотреть на меня, сжав губы в тонкую линию. Но как только заметил шок на моем лице, растянул их в довольную, пугающую улыбку. Мне вдруг стало нечем дышать. И я, почти не соображая, что творю, бросилась к двери, ведущей к административным помещениям, откуда вернулась несколько минут назад.

О стенки черепной коробки колотилось только одно слово: БЕГИ.

И я бежала.

Бежала по коридору, дергая каждую дверь и пытаясь найти укрытие. Бежала то ли от переизбытка эмоций, захлестнувших меня в присутствии Ареса, то ли от тех тошнотворных образов, что теперь неустанно преследовали разум: вонзившийся в глаз нож; чертово сердце в моей мастерской; торчащий из руки осколок бутылки и довольная ухмылка на устах психопата, возомнившего себя богом.

Набатом бились одни и те же мысли по кругу: скрыться, бежать, больше никогда не подходить к нему…

Никогда.

Завернув за угол, я с ужасом уставилась на одну единственную оставшуюся дверь, которая оказалась заперта, и тупик. Голые стены, не оставившие мне шанса.

Сердце колотилось, явно желая покинуть грудную клетку. Я резко развернулась и, ахнув, уперлась взглядом в бездонные черные глазницы. Мое «никогда» разбилось о пугающую тьму Ареса.

Он здесь.

Догнал меня.

– Н-не подходи, – выдавила я, отступая и нащупывая стену за спиной.

Ответом послужила лишь усмешка. Проведя языком по нижней губе, Арес медленно двигался на меня. Прямо как в тот вечер в переулке за баром. Я снова оказалась в западне. Чувство беззащитности подавало сигнал тревоги. Я вновь уязвима. Жертва, добыча… Загнанная в угол непредсказуемым хищником.

И все же. Как и тогда, где-то глубоко внутри я ощутила прилив наслаждения.

– Вот ты и попалась.

Прежде чем я успела понять, что происходит, Арес перехватил мою руку и переплел наши пальцы. Гребаное дежавю. Прямо как в ту ночь. Кожу тотчас стало покалывать от знакомого импульса.

И нахлынувшую ранее тревогу буквально смыла волна облегчения. В моменте я даже не думала о том, что руки Ареса наверняка запятнаны кровью того парня.

– Куда ты собралась? – его глубокий голос заземлял, привязывал меня к реальности. – Вечер для нас еще даже не начался.

Окинув взглядом его черную маску и столь же черные глаза, я задала вопрос, который, если быть честной, теперь волновал меня уже гораздо меньше. Теплое покалывание и пробудившаяся жажда творить затмевали многое. И все же я еще не совсем слетела с катушек, чтобы игнорировать его чрезмерную жестокость.

– Зачем ты это сделал?

Свободной рукой он убрал прядь прилипших к моей щеке волос. Большим пальцем коснулся губ и, чуть надавив, провел по ним, выходя за контур и размазывая помаду.

– Подонок тронул то, что ему не принадлежит.

– Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать, – отрезала я, пытаясь выглядеть раздраженной, но на деле ощущала, как от его прикосновения едва не плавятся внутренности.

Спустя пару мгновений, когда я так и не дождалась нормального ответа, решила вернуться к еще одному тревожащему вопросу:

– То сердце… Оно принадлежало парню из переулка?

Арес слегка склонил голову набок.

– А как ты сама думаешь, моя маленькая богиня судьбы?

Опять это прозвище. Почему-то именно оно подстегнуло меня к резкости: