Так, за разговорами, мы поднялись по лестнице на наш третий этаж. Вот тогда я и заметила, что ладонь непривычно пустая. Растяпа, пропуск забыла. Пояснив свою проблему, я рванула к дверям, чтобы скорей спуститься вниз. И именно тогда я столкнулась с Никитой. Точнее, с ним столкнулся мой кофе. Черное пятно растеклось по белой рубашке Никиты, мои пальцы обжег кипяток, а я смотрела в льдистые глаза случайного любовника и вспоминала Эль. Напророчила!

В женский туалет я ворвалась просто пылая от негодования. Никита решил, что я его разыскивала, еще и с поцелуями набросился. Вот засранец, неужели не понял, что я узнала про его жену? Изменщик! Как же он меня разозлил, но еще больше разозлила собственная реакция. Я ответила на этот поцелуй!

– Вот зачем? – тоскливо поинтересовалась я у собственного отражения в зеркале.

Воровато оглядевшись, я поднесла рубашку Никиты к лицу и вдохнула свежий аромат мужчины с пряными нотками кофе. Внизу живота знакомо екнуло, я все еще помнила этот аромат, помнила, как замечательно прошла та ночь. И точно дура! Не хватало еще в женатого влюбиться.

Ругая себя, а еще сильней Никиту, я принялась застирывать пятно. Мне даже относительно удалось. Потом довольно долго держала рубашку под струями теплого воздуха сушилки. Итого я почти час потратила на рубашку, так и не начав толком работать. Так что к кабинету Никиты Владимировича я шла злющей и раздраженной. Пусть только попробует распустить руки, я ему такое устрою.

– Войдите, – раздался строгий голос, стоило постучаться в дверь.

Никита уже восседал в высоком черном кожаном кресле. Ледяной взгляд лишь мельком скользнул по мне, потом снова вернулся к расположенному на массивном офисном столе ноутбуку. И само собой, Никита ожидал меня по пояс обнаженным.

Замерев у двери, я оглядывала его, ощущая в глубине души досаду. Он симпатичный, тело подтянутое, но без излишних мускулов, как у Егора. И улыбка Никиты просто замечательная. Жаль, что он больше мне не улыбается, и вряд ли улыбнется после того, как я отказала ему, признавшись в том, что соврала по поводу настоящего имени.

Наверное, он решит, что я ветреная девушка, которая знакомится с мужчинами ради секса. Так несправедливо. Но кто, кроме Никиты, знает, что творится в его голове? Вдруг он сейчас меня мысленно раздевает. Как я его.

– Ваша рубашка, – какой бы раздрай не царил сейчас в мыслях, внешне я оставалась невозмутимой. Даже гордилась собой за этой бесстрастный тон.

Никита будто нехотя поднялся из кресла и протянул руку, ожидая, пока я верну его одежду. Я двинулась к нему, вновь внутренне ругая себя. Вот откуда эта дрожь в коленях? Но стоило представить, что он снова меня поцелует, сердце начинало трепыхаться от восторга и предвкушения, пусть и понимало, что я должна буду пресечь любые поползновения. Я могу мечтать о чем угодно, для любых смелых фантазий у меня есть текстовый редактор в ноутбуке. А в жизни я должна помнить и о статусе женатого мужчины Никиты, и о своем нежелании заводить интрижки на работе.

С каждым шагом дрожь в коленях усиливалась, и, казалось, я слышала треск электричества, молниями скользящего между нашими приближающимися телами. Я остановилась на расстоянии вытянутой руки, но Никита предпочел сам сделать шаг ко мне, замерев близко, даже слишком близко – носа коснулся аромат его одеколона, а лица горячее дыхание. Сжав мои ладони пальцами, Никита забрал из дрожащих рук рубашку.

Никогда не думала, что одеваться можно столь сексуально. Взгляд скользил по нервно дернувшемуся кадыку Никиты, по светлой коже, под которой играли мышцы, когда он в несколько слитных движений вдел руки в рукава, а следом я наблюдала за тем, как длинные пальцы медленно перемещались от одной пуговицы к другой. Кажется, кожа до сих пор хранила тепло прикосновений этих сильных пальцев.