Не знаю, смущала ли Майка когда-нибудь наша разница в возрасте, но вскоре он добился того, что она вообще перестала быть заметна. То ли он так отчаянно стремился сравняться со мной, то ли изначально был лишен страха. Физически я какое-то время превосходил его, но даже когда он проигрывал в росте (учитывая, что я и сам не был великаном), в азарте я не мог с ним сравниться. Особым шиком было скатиться на велосипеде с нашего холма без тормозов. Ага, вот именно! Помните ослика? Я съеживался над рулем, снижая скорость до той, которая меня не пугала, а он ракетой срывался вниз и не тормозил, пока со звучным грохотом не врезался в забор пастбища.

Еще было озеро. Вокруг располагались свинцовые рудники, и вода была очень грязной от рудниковых отходов. Мы проверяли свою меткость, кидая в него камни и стараясь попасть в определенную цель. Это как раз то, в чем я недолго был лучше, благодаря возрасту и большей силе. Но чем менее существенной делалась наша разница в возрасте, тем более соревновательными становились наши отношения. Майку обязательно надо было забраться на дерево выше, чем я (выше, чем я считал благоразумным пытаться залезть). Прошли годы, и со временем Майк вывел правило: не считается, что он влез на дерево, если его голова не достает до самого верхнего листа.

И все-таки каким-то образом он ни разу не упал. С ним не случалось ничего плохого. Ну царапины были конечно – тут ссадина, там синяк, но кости он никогда не ломал. И все у нас превращалось в состязание. Кто забросит дальше? Кто залезет выше? Кто засолит и испечет самый жесткий каштан победителя[5]? Кто быстрей на велосипеде? Кто дольше проедет на одном колесе? Я неплохо исполнял этот трюк на своем «Тамагавке»[6] (это, считайте, «Чоппер»[7], только дешевле), но сравниться с ним не мог. Ему хватало смелости ехать быстрее. Смелости лезть выше. Смелости добиваться. С возрастом мы становились все ближе и ближе и все больше и больше состязались. И в большинстве случаев Майк выигрывал.

В детстве я страдал астмой и странной аллергией – на лошадей всех мастей. Не самые удачные заболевания для жизни на ферме. У Майка было то же самое, но проявлялось куда менее заметно, чем у меня. Вообще, оба мы в детстве были достаточно здоровыми, но в возрасте около десяти лет Майк однажды серьезно заболел – было подозрение на менингит.

Самое плохое, что ему пришлось брать пункцию спинного мозга, чтобы сделать тест на вирусный менингит. Помню, как я сидел в приемном покое местной больницы… ну, то есть это так называлось. На самом деле, больница больше была похожа на обыкновенный дом. Я, конечно, верю, что все там были весьма квалифицированными и прекрасными специалистами, но в соседней комнате Майк так кричал от боли, что можно было подумать, будто у него берет пункцию практикантка, которая наспех прочла нужный параграф в учебнике только сегодня утром и теперь мучается попытками хоть как-то выполнить эту процедуру. В голосе Майка слышался ужас, и память об этих событиях потом преследовала нас обоих.

Как выяснилось, с ним было все в порядке. Это не был вирусный менингит. У Майка не нашли ничего такого, с чем не могут справиться старые добрые антибиотики. Зато он получил фобию на всю жизнь и не переносил уколов.

И так он не болел ничем существенным до ноября 2010 года. А в тридцать пять Майк, который до этого за всю жизнь был нездоров не больше одного дня, вдруг заболел. Дня четыре у него был жар и пошла сыпь, к чему добавились обычные симптомы гриппа. Выздоравливал он долго и, учитывая его всегда прекрасное здоровье, это казалось странным, но никто бы не мог подумать, что это изменит всю его жизнь.