Она уже рассказала, как будет проходить экспансия: кому, когда и куда точно нужно будет отправиться.

– Есть вопросы?

Радмилла принимала каждого из Архива Религии по отдельности. Это приятно, чувствовалось, что женщина она обстоятельная, и к людям Бога относится с уважением. И пусть у каждого был определенный лимит времени, превышать который нельзя, но она как-то успевала спросить обо всем, даже о самочувствии.

Андрей все не решался задать самый главный вопрос – тот, что мучил его уже больше четырех недель. Но сегодня последний день в «Городе золотом», и поэтому необходимо было взять себя в руки. Вдох-выдох.

– Да, на самом деле есть один очень важный вопрос. Если позволите.

Андрей выдохнул, собрался с духом.

– Может быть, эта информация есть в сети, но попадает в слепые зоны для нашего мозга, и тогда я заранее прошу прощения, но не уточнить эту информацию я не могу.

– Говорите, конечно.

– Если я всё верно понял, религиозные институты, как и сама религиозность в… принципе, были полностью уничтожены к концу двадцать первого века. Теология… как это сказать… бесповоротно погибла, и многие столетия, многие… многие поколения жили и живут, не зная о Боге решительно ничего. Верно? Я уточнял, если позволите, у ваших коллег, и никакой информации на этот счет не нашел.

– Не волнуйтесь, господин Андрей, – сказала Радмилла. – Говорите, как есть. Да, религия давно уничтожена. Но «Город золотой» эту ситуацию исправит. Хотя, буду с вами до конца честной, ранее необходимости в этом никто не видел.

– Да-да, это конечно. Я немного о другом хотел спросить. Согласно полученным мною данным, в сети просто-напросто нет никакой информации о религиях. Она полностью и… безвозвратно… уничтожена. То есть, даже теории не осталось. Так ли это?

– Да, так.

– То есть вы, например, обладая огромным массивом, несомненно глубоких знаний в разных других областях, не смогли бы отличить христианство от, скажем, ислама?

– Не смогла бы. И не совсем понимаю, зачем бы мне это было нужно?

– Что?

– Отличать. Религия есть религия.

Андрея едва не передернуло. Он сглотнул и постарался улыбнуться.

– Значит, я всё понял правильно… – выдохнул, подбирая слова. Общаться в нейросети он еще не научился. Это было очень сложно, проще поговорить, но слов он подобрать не мог.

– То есть вы не вполне себе представляете… распределение…

– Что?

– Некоторую внутреннюю цензуру.

– Что?

– Минуту. Что я хочу сказать, так это то, что все религии, наверное, имеют право на существование, однако не все из них имеют отношение к Богу.

– Я вас не понимаю, простите.

– Нужен, скажем так, определенный механизм селекции, что ли… Неправильное слово. Отбора. Выбора.

– Механизм выбора?

– Да, точно! Система определения приоритетов. Вам об этом еще никто ничего не говорил?

– Не говорил.

– А можно предложить?

– Что? Механизм?

– Да, механизм.

– Предлагайте.

– Вы не могли бы разделить религиозную экспансию на фазы? Ну, то есть, что я хочу сказать – сначала представители одной конфессии, затем, через время, представители другой.

– Хорошо, мы рассмотрим такую возможность.

Согласилась она как-то слишком быстро, так, что у Андрея осталось слишком много аргументов, высказывать которые необходимости не появилось.

– Что-то еще?

***

Когда-то давно, больше пятисот лет назад, Андрей почти закрыл свое сердца для света Бога, а теперь перед ним стояла задача рассказать о вере людям, которые о ней ничего не слышали.

Островитяне, первые, горожане, граждане содружества экзогородов, венерианцы, луннары, жители пояса астероидов. Всего двадцать шесть миллиардов душ от солнца до пояса Койпера. Перед Андреем стояла такая задача, в которую и поверить-то сложно. Все происходящее иногда начинало казаться сном.