– Я понимаю, – сказал Андрей, чувствуя, как его члены сковывает приставучий липкий страх. – Я достаточно ознакомлен с материалами проекта, спасибо. Можем начинать.

Не хотелось показаться некомпетентным. Свершалось великое дело, и Андрей теперь был его неотъемлемой частью. Успокоил он себя в итоге тем, что все-таки получит время изучить проект подробнее, но уже после того, как окажется в месте назначения, и, к тому же, если честно, цели его далеки от науки. В сущности, эти знания в его голове будут лишними. Каждый должен заниматься своим делом.

– Сначала будет немного больно, – сказал мужчина в желтых перчатках.

Андрей теперь старательно восстанавливал в памяти лицо этого человека, но вспомнить никак не получалось.

– Вы готовы?

Резкая боль пронзила бедро. Андрей, несмотря на то, что подготовился к чему-то подобному, все равно заорал.

– Потерпите. Осталось совсем немного.

Тело стало тяжелым, словно чужим. Где-то в мозгу будто бы образовалась черная дыра, которая теперь всасывала существо Андрея, как какой-то невероятной силы пылесос.

Лица родных в памяти подернулись частой рябью. Вот дочка играет на детской площадке. Бежит от песочницы, накрытой грибом из нержавейки, к скрипучим качелям, садится и начинает раскачиваться. И смеется, как ангел.

Человек, сидевший с другой стороны стола, старался не выдавать эмоций. Это был молодой парень, национальность которого тоже невозможно определить по внешнему виду. Андрей мог понять, кто русский, а кто, к примеру, какой-нибудь кореец или вроде того, только глядя на таких же иммигрантов, как он сам.

Вереница сонных людей, как тело длиннющего кольчатого червя, входила в одну дверь и выходила в другую.

– Что это значит? – спросил Андрей.

Он хотел бы понять, что все это значит, но мозг, к сожалению, отказывался обрабатывать входящую информацию. «Как могла произойти такая ошибка? Вам не кажется, что звучит это несколько странно, особенно учитывая контекст?».

Готовясь к своей очереди, Андрей вспомнил все слова, которые могли показаться умными.

– Как я и сказал, – человек нажимал, торопил, но мягко. – Было проведено несколько архиваций с две тысячи пятнадцатого по две тысячи сорок второй год. Каждый из этих банков должен был быть распакован в определенное время, однако обстоятельства изменились, и произошла не ошибка… вы меня неправильно поняли, произошла рокировка. Поэтому вы здесь.

Андрей выдохнул. Дышать было приятно. Он старался казаться невозмутимым.

– Хорошо, скажите, а существует ли еще христианский приход, в котором я должен был служить?

– В какой-то мере – да, существует. Это и есть ваш приход, господин Андрей, – человек махнул рукой в неопределенную сторону.

– Собственно, ваши цели остались неизменными… ну или, почти. Как только вы и ваши коллеги будете готовы, вас направят на главный буб… На первый стэнфордский тор, тот, что на орбите первого мира. А затем… Вы ведь подключены?

Андрей попытался скрыть недоумение – не вышло.

– Простите, – пришло время уточнять. – К чему меня должны были подключить, или к кому? Я, к сожалению, не совсем вас понимаю.

– Ничего страшного. Это вы меня простите. Вы ведь из семнадцатого, верно? Минуту.

Человек зачем-то прикоснулся пальцем к виску, и глаза его вдруг заволокла белая пелена.

– Все верно. Я немного поторопился, но теперь вы, так сказать, эмоционально подготовлены. Случайности не случайны, верно?

Человек улыбнулся. Андрей ничего не понял.

– Итак, – человек что-то отметил на небольшом синем голографическом дисплее, который все это время висел перед ним, как компьютер.

– Инъекцию вы получили, инструктаж активируется после подключения. Всего хорошего, господин Андрей!