В сером пространстве появились качели. По разным сторонам сцены. Две дощечки на цепочках. На них болтаются двое с закрытыми глазами. Сидят спинами в зал, откинувшись и запрокинув лица в зал. Это Раков и Щукин. Ракушка открыта и на своём месте. РАКОВ (открывая глаза) Ой! ЩУКИН (вздрогнув, но глаз не открывая) Я падаю? РАКОВ (шёпотом) Мы висим. ЩУКИН (зажмуриваясь сильнее) Где? РАКОВ В пространстве… ЩУКИН Опять? РАКОВ Как говорится: «Снова»! (садится и принимается раскачиваться, вертит головой) ЩУКИН Что ты видишь? РАКОВ Всё серое! ЩУКИН Мы же в домике были! РАКОВ Были. ЩУКИН (открывая глаза, видит зал и вглядывается) Кто здесь? РАКОВ Ты поднимись, а то красный весь уже! ЩУКИН (садится аккуратно) Должна бы голова кружиться… а – нет! (ныряет головой вперёд и смотрит в зал как бы из-под качелей) Кто здесь?! РАКОВ (отслеживая взгляд Щукина в зал) Ты с кем разговариваешь? ЩУКИН Да вот, представил, что я на сцене, а там зал зрительный… вроде, не так страшно… РАКОВ (глядя в зал) Зрительный? Думаешь, на нас ОТТУДА смотрят? А может, ОТТУДА? (задирает голову вверх) ЩУКИН (вдруг развеселившись, садясь на качели, как на коня, и раскачиваясь к Ракову) «Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним…» РАКОВ (подхватывая) «… и отчаянно ворвёмся прямо в снежную зарю-у» Свет из сумрачного становится ярко-слепящим. ЩУКИН Э-эй!!! РАКОВ Если бы это был крайний север, было бы холодно. В этот момент слышно завывание ветра, свет принимается мигать, и оба друга начинают мёрзнуть. ЩУКИН (соображая) Это что, ты устроил этот морозильник со страбоскопом? РАКОВ (подпрыгивая на качелях, снова запевает, всё больше клацая от холода зубами) «Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним, и увидишь – он бескраен. Я тебе его дарююуу!» ЩУКИН (стараясь перекричать Ракова) «Чунга-чанга – синий небосвод Чунга-чанга – лето круглый год!!!» РАКОВ (замолчав и наблюдая, как свет становится тепло-желтым) Работает! «Чунга-чанга – весело живёт! Чунга-чанга – песенки поёт!» «Чудо – остров, чудо-остров, Жить на нем легко и просто, Жить на нем легко и просто Чунго-чанга! Наше счастье постоянно Жуй кокосы, ешь бананы, Жуй кокосы, ешь бананы Чунга-чанга!» Песня подхватывается женским голосом и аккомпанементом, качели опускаются, Щукин и Раков слезают с них, и вместе с ними сцену заполняют зеленые лианы и яркие цветы. Цветные одёжки, которые Раков и Щукин натягивают на свои серые робы. Пространство преображается, а Раков и Щукин пускаются в пляс. К ним выходит Лебедев, снимая белый плащ, выворачивает его и оказывается красно-желтой жар-птицей посреди «чунго-чангового» великолепия. Музыка трансформируется в звуковое шоу с пеньем птиц, шумом моря и постепенно приходит к умиротворяющему звучанию. «Ракушка» тоже освещается изнутри. Постепенно всё затихает. И звук, и свет. Только ярко горит «ракушка», в которую прячутся герои и захлопывают за собой зев. Острые лучи, пробивающиеся сквозь щели и дыры почти прозрачной ракушки, оставляют на сцене светящегося ежа. Поют птицы. Шумит море… ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ КАРТИНА ПЯТАЯВ сером пространстве вокруг «ракушки», среди зеленых лиан и ярких цветов, пёстрых пляжных зонтов и белых пластиковых лежаков, 2х-литровых пустых коричневых баллонов из-под пива, в сумрачном свете раздается знаменитая тема из Лебединого озера и на сцену выпрыгивает Лебедев. Это не танец Одиллии или Одетты, это чудовищный пляс Жар-птицы в ярком оперении. Свет становится ярче. Драматическая тема сменяется темой «маленьких лебедей» и в знаменитых «па» появляются Раков и Щукин. Перепляс заканчивается тем, что вымотанные танцоры падают на лежаки и тяжело дышат.