Я: Кто вас финансирует?

Д. С.: Пока обходимся собственными силами. Да и какие у нас расходы? Бензин, телефонные переговоры и кое-что по мелочам. Плантация принадлежит человеку, связанному с нашей группой. Но скоро запустим онлайн-сервис, где люди анонимно смогут вносить пожертвования на борьбу с шайкой этих негодяев. Все наши транзакции будут абсолютно прозрачными, и люди смогут отслеживать передвижение денег. Каждый цент будет учтен документально и фактически.

Я: Почему вы решили выступить только сейчас? Ведь безобразия происходят уже очень давно?

Д. С.: Не было существенной доказательной базы на руках, не было друзей в верхах, не хватало единомышленников, не сразу сформулировали четкую позицию – множество обстоятельств. Только совсем недавно паззл сложился в более-менее читаемую картину.

Он рассказывал живо и красочно: размахивал руками, подбирал точные, хлесткие слова, отчаянно старался увлечь любопытной затеей. Мне же он показался наивным мальчишкой, мечтающим изменить мир к лучшему. Наиграется да пойдет работать в офис или куда-нибудь в полицию устроится, думалось мне тогда. И даже в самых жутких ночных кошмарах я не мог вообразить, что этот миловидный юноша через несколько лет войдет в историю и попадет на ее самые черные страницы.

После скандала в Австралии Дирк стал национальным героем. Поначалу Стиглиц, видимо, все-таки из-за боязни за свое здоровье, не показывал лицо – везде появлялся в маске. Его даже, если помните, прозвали Неозорро – этакий стойкий боец с несправедливостью и защитник обездоленных. Вскоре он бросил мне на стол такую кипу материалов, которая могла бы заставить мировую общественность навсегда отвернуться от нашей страны.

От вшивой деревенской управы до столичного парламента сгнила вся государственная система. Образование, здравоохранение, промышленность, транспорт, армия, полиция, банковский сектор, туристическая отрасль – любая часть повседневной жизни на протяжении десятилетий погибала от коррупционной заразы. Не сказать, что об этом не знали, но чтобы в таких вселенских масштабах, такого не мог представить никто.

Каким-то чудесным образом нашему редактору удалось договориться об эксклюзивной публикации документов. И понеслось… Выпуск за выпуском мы громили правительство в целом и отдельных деятелей в частности. Удар за ударом мы разносили вековой железобетонный фундамент. Мы с невероятной решительностью изобличали подлецов, инициировали создание комиссий, расследований, вынуждали устраивать публичные суды.

Я тоже стал знаменитостью, конечно, не такой, как Стиглиц, но тем не менее. Ездил по миру, рассказывал о нашей борьбе, раздавал интервью журналам, газетам, телеканалам. Важничал с умным видом на разных совещаниях, кивал головой, делал резкие заявления, – словом, вел себя как популярный журналист. Только однажды моя удивительная жизнь закончилась.

26 июля 2007 года Дирк попросил меня обратиться к людям и вывести их на улицы. Именно эту дату я считаю началом «Белой волны». И стоит признаться, на мне тоже лежит груз ответственности за все, что произошло впоследствии. Тогда буквально весь Брисбен, нарядившись в белое, цвет чистоты и благих намерений, вышел на площади, в парки, на дороги. Встали производства, дети не пошли в школу, автобусы не выехали из гаражей, самолеты остались в ангарах. В едином порыве горожане решили указать власти на ее реальное место.

И власть опешила, схватилась за голову: она явно оказалась неготовой к столь массовому протесту. В тот же вечер премьер-министр по национальному телевидению лично пообещал навести в стране порядок и укоротить длинные руки государственных преступников.