– Твою ж мать… – облегченно выдохнул Варац, падая на на спину. – Прелюбопытнейше, чтоб меня!

Варац негромко насвистывал, мешая ложкой в котелке. Ему удалось найти дикорастущий черный перец, чем он был чрезвычайно доволен. Пресная уха вставала поперек горла, и мысль о хоть каком-то разнообразии во вкусовой палитре воодушевляла и поднимала настроение.

Последние два дня кругом была тишь да гладь: никаких гидр и других хищников. Даже птиц вокруг будто стало меньше, по крайней мере пели они заметно менее активно. Чародей тихо постучал ложкой о краешек котелка, и отложил ее. Он бросил взгляд на Лилит, и с удивлением обнаружил, что глаза ее открыты. Она неосознанно следила за его движениями ничего не выражающим взглядом.

– Ты как? – спросил Варац.

Лилит ответила не сразу.

– Пить хочется, – бледно сказала она.

Варац протянул ей бурдюк с водой. Сделав несколько глотков, Лилит вернула голову на землю.

– Почему я голая?

– Я не стал брать на себя смелость тебя одевать. Одежда вон там лежит.

Лилит равнодушно посмотрела на стопку новеньких вещей, и вернула голову на место.

– Где Дарири?

– Понятия не имею.

Лилит медленно присела и вынула лист из растрепанных волос.

– Я так и пролежала на земле два дня?

Чародей кивнул в ответ.

– Я бы тебя накрыл, но ты явно не мерзла. Решил, что лучше тебя не трогать.

– Спасибо, – Лилит поджала под себя ноги.

– Да на здоровье, дорогуша, – Варац заглянул в котелок, и вновь принялся помешивать уху. – Разреши теперь я поспрашиваю?

– Можешь попробовать.

– Начнем с простого: ты что-нибудь помнишь?

Лилит слегка поморщилась.

– Боль. Агонию. Невыносимую агонию, – ответила она после небольшой паузы.

– Ага… – Варац склонил голову набок. – А что это было, черт побери, ты знаешь?

– Я плохо помню. О чем ты?

Варац вкратце пересказал ей произошедшее, как он его запомнил. Лилит посмотрела направо, туда, где кончались деревья и начинался идеальный круг ровной, выжженной земли.

– Червоточина, а? Понятно, – кивнула она и уставилась в костер.

Взгляд ее был отсутствующим и расфокусированным, лицо ничего не выражало. Ее не заботила ни собственная нагота, ни сломанная рука, ни разбитые в кровь локти и колени, раны на которых успели покрыться легкой коркой. Варац прокашлялся и спросил тихо и вкрадчиво:

– Лилит, ты… Как ты себя чувствуешь?

Она оторвала взгляд от огня и провела рукой по лицу.

– Как дерьмо, – ответила она, чуть отворачиваясь.

Варац едва заметно кивнул, и спросил еще осторожнее:

– Ты чувствуешь правую руку?

Лилит посмотрела на свою ладонь. Кончики пальцев до нижней фаланги были ссохшимися и почерневшими. Она коснулась их другой рукой, меланхолично ощупывая омертвевшую кожу. Потом сжала и разжала ладонь. Пальцы пока повиновались.

– Знаешь, что за дрянь?

– Я ничерта не знаю о знахарстве, как ты можешь помнить, – пожал плечами Варац.

Лилит усмехнулась отрешенно.

– Понятно.

Варац чувствовал себя неуютно. Он понятия не имел, как вести себя в подобных ситуациях, и невозможность убежать делала все гораздо хуже. Одевшись в дорожный костюм, который чародей приготовил для нее, Лилит ушла к берегу реки, чтобы умыться. Когда она вернулась, волосы ее были стянуты на затылке, а взгляд был чуточку живее.

– Смотри, какую красоту я нашла, – она продемонстрировала Варацу маленький кусочек зеленой ткани. – Платье Дарири. На ветке висело.

– Удирала от гидры, наверное.

Лилит молча уставилась в огонь, и долго молчала. Она смотрела уже иначе: цепко, сфокусировано, осмысленно. Варац уже собирался спросить, в чем дело, когда она резко пришла в движение, гневно пнув землю под собой. Из-под ее сапога вылетели куски грунта вперемешку с мхом и травой.