– Есть, – Менигон подался вперед. – Вы вызовете «Рейн»?

– Нет.

– Почему?

– Я вам уже объяснил, почему, – сказал прозектор. – Потому что решать седьбу Редута должен его народ, а не Земная федерация. Вам понятно?

– Этот народ на четыре пятых состоит из граждан Земной федерации, – возразил Менигон. – Вам это в голову, очевидно, не приходит?

– Пока они находятся здесь, они в первую очередь граждане Редута, – сказал прозектор. – А Редут – член Содружества, а Прокна – ассоциированный член Лиги Свободных Миров, и хватит об этом. Я не собираюсь обсуждать указания руководства, имейте это в виду, мой дорогой. И вам не советую.

Менигон взял банку с кислятиной, отпил залпом.

– Так бы сразу и сказали, шеф, – морщась, выдавил он. – Указания руководства – это, конечно, другое дело, без указаний нам жизнь не в жизнь. Это вы правы. Пусть убивают людей, нам-то какое дело?

Прозектор посмотрел на него мрачным взглядом:

– Не вам бы говорить…

– Не мне бы, – с ядом сказал Менигон. – Это вы тонко подметили, шеф. – Конечно, не мне бы. Вам бы это говорить! – крикнул он, уже не сдерживаясь. – Вам бы! Менигон – скотина, наемник и дерьмо, это всем известно! Был в гончих! Нюхает гриб! Сам пошел на вербовку! Работает за деньги – фу, какая мерзость! – не то что вы, шеф, – вы-то, конечно, работаете за идею, хотя платят вам, я думаю, больше моего… И вы молчите, именно вы! Со своей идеей! Зачем Земле адепты идеи, которых убивают? Убивать будут не вас…

– Встать! – негромко скомандовал прозектор. Менигон в голос выругался. – Встать! – повторил прозектор, не меняя тона. Менигон медленно поднялся. «Банкой в висок, лысиной об стол, – мелькнула в голове шальная мысль. – Как просто…»

– Когда вы в следующий раз будете думать, – неторопливо произнес прозектор, – а я надеюсь, что это когда-нибудь случится, – дайте себе труд вспомнить, что думать предпочтительнее головой. Я со своей стороны настоятельно вам это рекомендую. Садитесь.

Менигон сел. В голове у него стучало. Пятнистая лысина маячила соблазнительно близко – один хороший прыжок, и…

– Сегодня охрана проводила внеочередной рейд, – как ни в чем не бывало проговорил прозектор. – По плану «сеть». Я подумал, что вам, мой дорогой, это будет интересно. Так вот, в одном из ущелий к востоку от Большого Каньона… – он неспешно допил из банки сок и повертел ее в руках. – Продолжать?

– Да, – Менигон сглотнул. – То есть вам виднее, шеф.

– Мне виднее, – с горечью сказал прозектор, – что вы, Винсент, с преступным легкомыслием относитесь к собственной безопасности. Это мне виднее, чем вам… Сказать вам, что было в том ущелье? – рявкнул он неожиданно. – Лагерь беглецов, не больше, не меньше! И вы в нем были! Вы в нем были, несмотря на все мои инструкции, попробуйте только отрицать! Вы в нем бывали, еще когда работали с Хромцом Гийомом! Вы в нем бывали, когда получили нового напарника, мало того, вы бывали там вместе с напарником! Вы возили беглецам пищу и крали для них оборудование! Вы поставили под угрозу самый смысл нашей работы в Редуте! – прозектор отшвырнул пустую банку, и она задребезжала по полу. – Скажите спасибо, что Живоглот – это только Живоглот, а не гений сыска, – сказал он более спокойно. – К счастью для нас, он даже не профессионал, а его громилы который раз ухитряются не взять ни одного человека живьем.

– Всех? – с трудом спросил Менигон.

– Всех, – сказал прозектор. – Первым же залпом. В кашу. Считайте, что вам повезло.

И вам, подумал Менигон. Вам в первую очередь, что же вы себя-то забыли, шеф? Каждый разговорится, попав к Живоглоту, – кое в чем и Живоглот профессионал. С пленного – на Менигона, с Менигона – на Шелудивого… Это только древние стоики, шеф, умели кончать с собой задержав дыхание, я ведь так, шеф, не умею. И тут вы правы, шеф, можно считать, что нам повезло, можно встать и на такую точку зрения… Всех в кашу. Восемь человек… восемь друзей, пусть не единомышленников, но людей близких… кто их осудит за бегство из того кошмара, что зовется Порт-Бьюно?.. двоих сам привез… зачем? Чтобы в кашу? Нэйджел, Доминик, Карл, Сергей, Петер… Сергей был действительным членом Академии, Искандер расспрашивал его о Симо Муттике. Какие люди! Жить в древних развалинах, в холодном запустении, жить не дни, а годы, прятаться, ежеминутно чувствуя себя благодарным объектом для травли, жить и работать, насилуя старую натурализационную камеру со слабой надеждой найти способ приспособить человеческий организм к условиям крайнего высокогорья – хотя бы на время. На несколько суток. На столько, сколько понадобилось бы для того, чтобы перейти хребет пешком… Опыты на себе, неизлечимые аллергии… Не через Хинаго же добираться до Межзоны – какое государство выпустит квалифицированные кадры? Через хребет. Через перевалы высотой в одиннадцать километров. В последнюю встречу они говорили, что с натурализацией, кажется, начало получаться… «Знаешь, Винс, сколько вчера Петер лежал на аммиачном снегу? Тридцать одну минуту! Уже кое-что, а?..» Значит, в кашу, шеф? В кашу?