– Хватит чушь-то нести.

Мрачно, но очень веско, вмешалась Веселина.

– Понимать надо: ежели бы Добро могло Зло превозмочь, давно бы уже была везде и навсегда счастливая жизнь. И Ад-Ам этот – он шибко упёртый был, подчиняться Горынычу не желая. Вот Горыныч и подсунул ему Девку вашу, Чреву. С той поры всё как раз и стало во сто раз хуже, потому как Ад-Ам больше Злу противостоять не мог, изойдя весь на Любовь! – И добавила, аж кулачки сжав от ненависти. – Любовь во всём виновата! Носитесь с Любовью этой… а на деле – в Любови-то оно и есть, главное Зло!

– Да ну вас. – Отмахнулась Разумея, и, полностью отрешившись от остальной Учильни, опять уставилась в окно.

Илья думал о чём-то своём.

Остальная Учильня, притихнув, переваривала только что произошедший спор.

День явно помрачнел.

Солнце спряталось за тучей.

Травы и деревья казались серыми, словно кто-то только что скрал их яркую зелень.

– Всё как всегда. – Подумал Васятка. – Ох уж, эти силы немереные, возможности необузданные, души неокрепшие! Дай Боги им не сбиться с Дороги, а то, глядишь, и вправду, на веки вечные, так и останется Мир сер, Веселинка – в Добро не верящей, Добрава – спорщицей без толку, всегда ради самого только спора и любой ценой, но победы, а Разумея – в пустых мечтаниях без какой-либо жизни.