«Ты разговаривал с митрополитом?» – спросил он тогда.

– Говорил, – ответил Василий, – он за то, чтобы власть передавалась в семье по наследству. Фотий не признает право по отчине или дедине.

– И правильно делает, – заметил тогда Алберда.

Боярин стал понимать, что такое наследие приводит к раздроблению княжества. А отсюда его слабость и все беды. Только один, старший, в семье без всякого деления имеет право на великое княжение. А своим братьям он сам решает, что дать в кормление. Юрий же может это поломать. «Скорее в Москву, благо взял с собой часть войска. Пусть попробует! Скорее, скорее!»

Да, предчувствие его не обмануло. Он нашел Василия Задонского лежащим в гробу, установленном в Архангельском соборе. Площадь была заполнена плачущим народом. И эти слезы давали оценку его тридцатишестилетнего правления без больших войн и кровопролитий. Это он сумел защитить Русь от орд великого азиатского полководца Тамерлана, не потеряв при этом ни одного своего воина. Трудно сказать, что было бы: триста лет нового рабства или крововая бойня посильнее Куликовской? Сколько бы легло воинов? Кто теперь это скажет? Важно одно: он отстоял Русь без человеческих потерь, дал ей подняться. Берег народ, помогал ему в тяжелые годины. Что же будет дальше? Кто перетянет? Еще совсем ребенок Василий или умудренный опытом его дядя Юрий Дмитриевич? Кого хочет народ? А народ хочет… мира, спокойствия и работы.

После отпевания, когда в гроб был забит последний гвоздь, не сговариваясь, пошли на митрополитский двор князь Пожарский, двоюродные братья Андрей, Петр, Константин, бояре: Албердов, Иван Кошкин, Морозов, Василий Кутузов и другие. Митрополит Фотий, сидя в кресле и держа в руках большой нагрудный крест, спросил:

– Кого вы хотите на великое княжение?

И все в один голос заявили:

– Василия!

Сухое, морщинистое лицо митрополита задрожало и расцвело в улыбке, стирая морщины:

– И я благословляю Василия! – проговорил он.

Иван Кошкин спросил:

– А здесь или нет князь Юрий?

На что митрополит ответил:

– Его нет, он в своем Звенигороде.

– Так надо послать за ним! – раздалось несколько голосов.

– Это я уже сделал, – сообщил митрополит.

– А если он не приедет? – спросил кто-то.

На что Фотий ответил:

– Венчать на великое княжение будем и без него.

Юрий не приехал. Но, узнав о состоявшемся венчании своего племянника и боясь оставаться поблизости от Москвы, он бежал в далекий Галич, откуда прислал грамоту, где не признавал Василия великим князем и предложил перемирие на четыре месяца. Москва согласилась в ожидании будущих событий.

Когда в Москве происходили эти события, в Вильно, в Верхнем замке, глубоко под землей, за столом со свечами сидели два человека: великий князь Литовский Витовт и высокий, ладный собой, закованный в цепи, Януш. Допрос ведет лично Витовт. Рядом никого нет.

– Так ты отрицаешь всякую связь с королевой? – спрашивает князь.

Януш, опустив голову, отвечает:

– Да, отрицаю.

– Пан Януш, – сдерживая себя и стуча пальцами по столу, говорит князь, – ты зря упираешься. Если ты мне не расскажешь всей правды, навеки останешься здесь. Как вон те… – И показал на дальний угол, где можно было различить скелеты. – Это все, что осталось от пленников.

Януш поворачивается. Тело его нервно дернулось. Витовт, внимательно глядя на него, понимает: это произвело впечатление.

– Ну? Или ты надеешься, че тя кто-нибудь спасет? Напрасно! И те… – Он кивнул в угол. – Надеялись.

Набычась, Януш ответил:

– Ты ошибаешься, меня найдет и освободит королева.

– Дурак, – в сердцах произнес Витовт.

Он встал и заходил по камере. Потом остановился перед Янушем: