Рядовые казаки, как обычно, занимались производительным трудом: держали скот, огороды, плотничали, кузнечили, гнали деготь, столярничали, шили одежду, обувь, нанимались «в разные работы» в свободное от службы время к купцам и местным классным чиновникам. О близости к труженикам свидетельствуют и родственные связи казаков. Так, в 1794 году даже у старшин Красноярской казачьей городовой команды (у 3 атаманов, 10 сотников, 15 пятидесятников, урядника, «подпрапорного» – знаменосца и 9 капралов) почти все жены были тяглого происхождения; у 15 – отцы из крестьян, у 5 – из мещан, у 10 – из казаков и у двух – отставной солдат и ясачный. В XVIII веке правительство серьезно ограничило их общий статус.

С другой стороны, правительство так невысоко его ставило, что более 70 лет (с 1721 по 1797 год) допускало двойную сословную принадлежность тех сибирских казаков, которые добровольно вступали в службу, будучи по происхождению тяглецами. По роду занятий и жалованью они считались казаками, но одновременно числились в податных и несли тягло крестьянина или посадского.

Довольно невысоко оценивали служебный статус казачьей старшины. Хотя за служебную заслугу им стали давать небольшие классные чины по военному или гражданскому ведомству, но жалованье им обычно оставляли прежнее, казачье, которое было во много раз меньше.

Местные власти и Сенат до XIX века не признавали за казачьей старшиной в классных чинах даже лично-дворянского права. Служебный статус казачества Сибири характеризовался противоречивыми признаками, что свидетельствовало о незрелости их общей сословной организации, слабой вычлененности казаков из трудовых слоев населения. Более четко их положение было определено реформой М.М. Сперанского.

Солдаты регулярных частей в Сибири по своему положению были близки к рядовым казакам. Из-за приграничного положения и сравнительной дешевизны хлеба в Красноярске с конца 1730-х годов разместили третью роту Сибирского «новоучрежденного драгунского» гарнизонного полка, в основном набранного не из обычных рекрутов, а из местных неверстанных казачьих детей и даже штатных казаков. В 1750-е годы ее заменила седьмая полевая драгунская команда, выведенная в 1770-е годы на забайкальскую границу. С 1764 года, когда учредили городовые военные команды из негодных к полевой и гарнизонной службе солдат, в Красноярск ввели третью роту Томского гарнизонного полка, которая простояла в городе до конца столетия. Убыль в ней восполнялась местными рекрутами и казаками, поэтому фамилии многих унтер-офицеров и рядовых были старожильческими (Чанчиков, Суриков, Шошин, Замятин, Ермолаев, Торгашин, Потылицын, Ковригин, Муруев, Иконников, Кобяков, Пьянов, Калашников, Путимцев, Скварский, Лалетин, Ошаров). Офицеры и некоторые солдаты имели свои дворы, семьи и участвовали в хозяйственной жизни города. Известно, например, что солдаты за плату нанимались для различных работ к городским властям и просто местным жителям. Так, 26 мая 1784 года солдат Никита Шибанов починил за 15 копеек печь в магистрате, а солдат Иван Ошаров продал «казенке»-кабаку дверные крючья и петли за 75 копеек.

Гарнизонный солдат.

Изображения мундиров Российско-Императорского войска, состоящих из 88 лиц иллюстрированных. СПб., 1793 г.

Каждый солдат в принципе должен был пройти следующие ступени своего армейского, а значит, и жизненного пути: полевые полки; гарнизонные полки (с 1764 года – гарнизонные батальоны); присутственные места гражданских ведомств (сторожа, рассыльщики и т. д.) или поселение; увольнение «на собственное пропитание» или содержание в монастыре и богадельне, ас 1764 года – нахождение в инвалидной команде. Эта разработанная в основном Петром I система была ориентирована на максимальное использование личного состава армии. Дело не менялось из-за того, что в Сибири вместо «инвалидных команд» ввели «штатные городовые команды» или роты на правах гарнизонных частей.