– Я не такую дочь воспитала! Не такую! – кричит, дергая меня за рубашку и трясёт, как тряпичную куклу в своих руках.

– Прости, мамочка, мне больше нечего тебе рассказать, – отвернулась к окну и заплакала в голос.

– А вот и хрустящая курочка подоспела, – мама вытащила вилку из розетки и принялась подавать к ужину мясо.

Тетя Милена обрадованно похлопала в ладоши, радуясь:

– Ур-р-а-а!!

На протяжении нескольких минут стояла тишина ни мама, ни я не рисковали вступать друг с другом в диалог, это бы снова закончилось ссорой. Уже около трех дней мама играет в шпиона. Ей всегда кажется, что я по ночам собираюсь к «своему», ею же выдуманному ухажеру, когда я всего-то люблю смотреть на звездное небо по ночам и читать книги, сидя в папином кресле на террасе под светом горящей свечи.

Под рукой завибрировал телефон, мама обратила на него внимания, но я сбросила звонок и продолжила ужинать.

– Кто звонил? – не равнодушно спросила мама.

– Вика, – ответила спокойно я.

– И поэтому надо было побыстрее сбросить вызов, положив телефон экраном вниз?

Милена молча наблюдала за нами, сложив руки на столе, а у меня аппетит пропал из-за постоянного надзирательства мамы.

– Мне надоело все время перед тобой оправдываться!

– Я твоя мать и, как мать, – не дала ей договорить.

– Как мать ты перестала понимать свою дочь, не видишь, что я давно взрослая и у меня есть своя голова на плечах!

Мама нервно стукнула ладонью по столу, а я в это мгновение поднесла к ее лицу телефон с Викиным пропущенным вызовом.

– Смотри! Внимательно смотри! – меня всю затрясло и лучше сейчас исчезнуть с маминых глаз, чтоб в злости не обидеть ее окончательно.

Вышла из дому и присела на вторую ступеньку крыльца, обнимая руками колени. На плечах такой груз, внутри тоска по папе и по счастливым дням, когда мы все вместе не знали края счастливым моментам. Мы разбиты полностью, до основания и кажется просветов не будет в нашей семье.

– Василина, – обратилась ко мне Милена, присев рядом со мной.

– Тетя Милена, мне сейчас хочется побыть наедине с собой.

– Я понимаю, однако не могу смотреть, как вы с мамой страдаете.

– Я ее перестала узнавать, будто она мне чужая, – призналась я.

– Василина, не воспринимай всерьез мамины слова. Она тебя очень сильно любит, просто сейчас ей тяжело. Травма отца и вся эта ситуация ее надломила, и как мать, и как женщину, сделала слабой, и не дающей ей видеть очевидных вещей. Ею сейчас управляет бессилие и страх потерять тебя, единственную дочку от любимого мужчины. Я уверена, когда все пройдет и ее боль утихнет, она сама к тебе подойдет и извинится. Так бывает, это надо просто пережить.

– Спасибо вам, тетя Милена, вы всегда подбираете тёплые слова. Я понимаю чувства мамы, ведь и мне плохо, но я тоже не железная терпеть незаслуженные оскорбления, – опустила голову на ее плечо я.

– Наберись терпения, девочка, ведь у тебя еще вся жизнь впереди и столько нужно пережить.

– Поскорее бы все закончилось, – устало вздыхаю я.

– Все образуется, черные полосы закончатся для всех нас, – я услышала всхлипы Милены, – Вот увидишь, обязательно твоему папе сделают операцию и он будет ходить.

– Почему, вы, плачете? – в последний раз я видела ее слезы когда она о сыне говорила.

– Пошли со мной, – взяв меня за руку, она повела к своему дому напротив.

Воспоминание о прошлом приходили одно за другим в тот момент, как открылась большая коробка с вещами похищенного Демида.

Милена на моих глазах гасла и загоралась одновременно с каждой одеждой Демида, которую она достав, прижимала к своей груди и приговаривала:

– Мой сыночек, я бы все отдала за правду о тебе, – подняла на меня скорбный взгляд и я почувствовала, как внутри меня что-то больно карябает по сердцу.