Зачем покой мой забрала, любовью сердце обожгла.

Какой безумец я, дурак! О, разве это все не так?

Со мной ты просто пошутила, во что меня ты превратила:

Я словно тряпка волочусь, но ничего я не боюсь.

Где гордость юная моя? С тобой бы так не сделал я.

В такой ты роли хороша, но где же, где твоя душа?

Забыть весь этот маскарад я буду очень, очень рад.

Хотелось верить в сновиденья, о, Боже, где твое творенье,

Я часто вижу Вас во сне – и больно, и приятно мне,

А утром снова я мрачнею, а иногда от зла краснею,

Меня не хочешь ты понять, не хочешь нежно обнимать,

Не хочешь ты идти одной дорогой, бываешь нервной, очень строгой.

А иногда со мной лукавишь, как будто в прятки ты играешь,

Не радость это, – огорченье, к чему такое увлеченье,

Здесь все смешалось, потемнело, и полюбить ты не сумела.

Любовь в грязи ты растоптала, об этом ты давно мечтала.

С собой ты сердце забрала, а мне ничто ты не дала».3

Читал он с эмоцией, растягивая слова, театрально закидывая голову и жестикулируя рукой, явно подражая известному поэту из его фантазий. Для выпускного вечера Василек выбрал классический комплект, состоящий из белой рубашки и черных брюк. Это сочетание было в его понимании самым торжественным и беспроигрышным, и напоминало черно-белую клетку любимых с детства шахмат.

А его муза и шахматная королева, Сашенька, уже несколько недель, задействовав всю женскую половину своей семьи, состоящую из мамы и старших сестер, готовила королевский наряд – шелковистое платье, красивой линией открывающее ключицу и изгиб плеч, и ниспадающее крупными волнами пышной юбки.

Теплым субботним вечером старшеклассники, их родители и весь педагогический состав шумно собрались нарядной толпой в актовом зале интерната, на стенах которого ярко пестрели шуточные стенгазеты с многочисленными фотографиями выпускников и учителей разных лет школьной жизни, воздушные шары висели разноцветными кистями винограда, готовые взорваться в любой момент от переполняющих эмоций. Громко играла музыка, фоном слышался смех, шепот бурных обсуждений и скопившееся в воздухе волнение последних приготовлений.

С вступительным словом вышел директор школы, потом выступили классный руководитель и остальные учителя. Василий Андреевич жестом скомандовал начинать спектакль, внутренне волнуясь, но не подавая при этом вида. Все прошло гладко, и завершилось бурей оваций с огромными букетами цветов для любимого учителя, слезами и объятьями. Никому не верилось, что птенцы выросли и вот-вот выпорхнут из школьного гнезда и уже завтра их жизнь станет другой. Этот взрослый мир одновременно манил и пугал своей неизвестностью. Завершающим аккордом вечера были выступления доморощенных талантов, а потом танцы – популярные в то время вальс, чарльстон и твист.

Василек выступал в самом финале, после веселой кадрили подруг Вальки Гусевой и Томки Лазаревой, вокального соло близкого друга Валерки Дубова и шоу фокусников из младших классов. Он сильно волновался, представляя на суд зрителя стихи собственного сочинения и оголяя тонкие струны ранимой юношеской души, тщательно скрываемые под маской дерзкого хулигана. Он открывал свою влюбленность и очень боялся показаться слабым и уязвимым, это было первое серьезное выступление Василька перед публикой. Несмотря на все волнение, держался он уверенно, органично вжившись в роль порывистого поэта, выходить из которой ему вовсе не хотелось из-за многочисленных поклонниц, окруживших после выступления плотным кольцом. Людка Торчинова и еще несколько одноклассниц с нескрываемым восторгом и обожанием буквально разрывали его на части, пытаясь отхватить напоследок хоть толику драгоценного внимания. Он купался в свете софитов обрушившейся на него школьной славы, не замечая стоявшую и наблюдавшую неподалеку Сашеньку.