- Идешь, Елочка? – с насмешкой спросил меня Лужин, собирая книги в заплечную сумку.

Я лишь холодно глянул на него и направился к выходу из класса, слыша, как вокруг графа Сухрова собирается команда его почитателей. Уже за дверью меня неожиданно нагнала Ольга Ковалевская:

- Я пойду с вами. Хочу посмотреть, - она кокетливо вскинула бровь и добавила. – Болеть буду за тебя.

- Спасибо, Оль, - сдержанно отозвался я. – Можешь исполнить мою просьбу?

- Какую еще просьбу? – она шла по левую руку от меня, справа находилась очень встревоженная госпожа Синицына.

- Пожалуйста, держись вместе с Айлин, чтобы она не чувствовала себя одинокой, пока я буду занят с Еграмом, - я свернул к лестнице, слыша со спины гомон голосов, сопровождавших Сухрова.

- Надо же какой заботливый. Ладно, поддержу твою Айлин. Против нее я ничего не имею, - каблучки княгини застучали по лестнице. – А против Сухрова имею – еще та сволочь. Жаль, что у тебя нет шансов набить ему физиономию.

- Посмотрим, - отозвался я.

С некоторых пор у меня сложилось правило: непосредственно перед боем не думать о его исходе – не важно на чьей стороне сила. Сейчас имеет значение лишь сам поединок, и каков бы не был результат, я должен выложится. А там, как позволят боги. Артемида… При мысли о ней, мне стало любопытно, увидит ли происходящее Небесная Охотница? И когда она вообще проявит себя? Когда предстанет передо мной в земном теле? А не поможет ли она мне, если помолиться ей перед боем? Но последнее я сразу отверг. Возможно, отказ от помощи богов кто-то сочтет за гордыню, но дело не в ней. Дело в том, что я сам принял игру именно в эту жизнь и сам сыграю ее с достоинством, опираясь на собственные силы. Если Небесная соизволит помочь – это ее право и ее игра, а я иду своей дорогой и будь, что будет.

Поглощенный своими мыслями я не заметил, как мы покинули школьный двор и углубились в проулок, выводивший к пустырю. Это место часто использовали для сходок и поединков, но оно имело серьезный недостаток: сюда нередко заглядывала полиция и кто-нибудь из администрации школы, а в нашей школе такие мероприятия, мягко говоря, не приветствовались. Из-за подобных стычек только за последние годы четверо ребят стали инвалидами, и двое погибли. Да, бывало и такое – бой до смерти.

Отодвинув доски в проломе забора, я пропустил вперед Айлин. С княгиней Ковалевской вышло сложнее: ее роскошное синее платье, явно не предназначенное для таких похождений, зацепилось за гвозди и надорвалось.

- Граф Елецкий! – с фальшивым возмущением сказала Ольга, наконец оказавшись по ту сторону забора, - с вас новое платье! Теперь я как оборванка. Надо же было повести меня через эту дыру! Ты же прекрасно знаешь: дальше через двести шагов есть калитка!

- Платье, так платье, - отозвался я, подходя к доске, лежавшей на перевернутых ящиках. - Как пожелаете, ваше сиятельство.

Положил на траву сумку с учебниками и снял сюртук.

- Саш!.. – Айлин влажными глазами смотрела на меня.

- Да, дорогая, - я начал расстегивать рубашку. – Чего ты?

Послышались задорные голоса приятелей Сухрова – они тоже пролазили по одному в дыру в заборе.

- Ты что-то хотела сказать? – я подошел к Синицыной и усадил ее на доску рядом с Ковалевской, которая вытащила из розовой пачки тонкую, очень длинную сигарету и прикурила.

- Ничего, - Айлин закрыла лицо руками и заплакала. – Это все из-за меня! Причитала она! Из-за моей новой прически и цвета волос!

- Айлин! – я сел перед ней на корточки. – Не говори глупости! Ты здесь совсем не причем. Все это из-за Сухрова и его шестерок. Из-за того, что они привыкли ни с кем не считаться, задевать и оскорблять всех подряд!