– Как на это смотрит его тетя?

– Я получила от нее письмо с официальным приглашением погостить в Дастанвиле. Мое здоровье, как ты понимаешь, не позволяет мне ехать… – Джейн грустно улыбнулась и бросила взгляд на флакончик нюхательных солей. – Иначе я была бы там вместе со своей дочерью. Что, если мои опасения не беспочвенны? Эмма, я боюсь, этот молодой человек оказался в паучьем гнезде, где многие мечтают сжить его со света. Тетка благоволит ему. У нее есть родной брат, который младше леди Бассет на пятнадцать лет. Неужели он не принял бы мер, чтобы избавиться от нового любимца сестры?

– Осторожнее, Джейн, – спокойно сказала миссис Норидж. – Ты обвиняешь незнакомого человека без малейших оснований.

– Ах, ты права. – Миссис Марлоу со вздохом вновь откинулась на подушки. – Странно устроены люди! Обожают злословие, но терпеть не могут злословящих. Шарлотта не может ехать к леди Бассет одна, это непозволительно, с какой стороны ни посмотри. Ее тетки готовы составить ей компанию. Но мне бы хотелось, чтобы там был человек, способный разобраться в происходящем.

Миссис Норидж задумалась.

– Ты сказала Шарлотте, что я буду сопровождать ее?

– Она надеется на твое согласие, как и я. Эмма, одна неделя – больше я не прошу. Если ты сочтешь, что в Дастанвиле и в самом деле что-то нечисто, я придумаю, как защитить Шарлотту. Но мне нужно знать наверняка.

– Миссис Норидж и мисс Марлоу! – провозгласил дворецкий.

Вся прислуга выстроилась в ряд перед величественным старым поместьем, чтобы встретить гостей. Накрахмаленные кружевные фартуки и чепцы ослепляли белизной. Дворецкий с пышными бакенбардами, похожий на короля в изгнании, выступил вперед, и Шарлотта, смущенная торжественным приемом, придвинулась ближе к гувернантке.

Леди Бассет прислала за ними на станцию карету – французский дормез, гигантский и тяжелый, в котором, при необходимости, можно было пересечь всю страну. Вместо шестерки лошадей его тащили два вороных шайра. Таких исполинских лошадей миссис Норидж не доводилось видеть: каждый в холке выше нее, а мускулистые спины, казалось, созданы, чтобы носить великанов.

Послышался негромкий скрип, и на крыльцо выехала старуха в инвалидном кресле.

– Добро пожаловать в Дастанвиль!

Леди Бассет, несомненно, была старухой, несмотря на то, что ей не исполнилось еще и шестидесяти. Глаза под набрякшими веками смотрели с брезгливой усталостью, свойственной старикам. Однако голос оставался властен и зычен, в чем две гостьи впоследствии имели возможность не раз убедиться, а зрение Аделизы Бассет позволяло ей заметить даже неаккуратную штопку на белье под платьем горничной.

Ее чепец украшало роскошное черное бельгийское кружево, которое более пристало бы невесте, нежели старухе, если б не его цвет; чрезвычайно пышную широкую юбку, которой хватило бы на два платья, то и дело поправляла камеристка, следя, чтобы складки не попали под колеса кресла. На коленях лежал молитвенник.

Гувернантка заметила, что хозяйка предпочитает передвигать кресло усилиями собственных рук, лишь изредка прибегая к посторонней помощи. Для перемещения по лестницам в холле денно и нощно дежурил слуга, напомнивший миссис Норидж одного из тех могучих коней, что были запряжены в карету.

– Счастлива познакомиться, – произнесла леди Аделиза, окидывая критическим взглядом скромное платье миссис Норидж. – Надеюсь, комната вам понравится. Обед будет подан через час.

– А где Томас? – встревоженно спросила Шарлотта. – Отчего он не встречает меня?

Не успела хозяйка ответить, как предмет переживаний Шарлотты сам показался на лестнице.