Лель начал привыкать к долговязому смотрителю. Не смотря на его жутковатый вид, юноше иногда казалось, что он весьма милый человек, просто непримечательной наружности. Художник забывался, даже ждал своего смотрителя, а потом вновь вспоминал предостережения друзей и сразу впадал в отчаяние.

– Я же сам видел нож на поясе у Тарквиния. – Разговаривал художник сам с собой, метаясь по комнате. – Кажется, он был такой же, как и тот, что я видел в день гибели Вильгельма.

– Глупости. Я что, разбираюсь в ножах?! Тот, который я видел на поясе, был в чехле, я видел его даже не полностью. А которым убили Вильгельма я и не разглядел толком, испугавшись покойника.

– Друзья предупредили меня, что убийцей, посланным четвёркой коварных министров, может оказаться любой, но Тарквиний, ведь он же мой смотритель.

– И что? – Мысли в голове начали спорить. – Кому, как не смотрителю, убить меня удобней всего?

– Опять парадокс. Почему он не сделал этого до сих пор? Вчера в парке, когда мы остались одни, или сегодня утром. Такому великану пырнуть меня не составит труда, даже если я буду сопротивляться. Неужели он ждёт случая поудобнее, тогда ему следовало бы быть аккуратнее и пока нож с собой не носить.

– Да нет, это не он. Или он?

Лель понял, что в таких подозрениях он в конце концов, лишится рассудка и, вспомнив для чего он собственно здесь, начал таскать по мастерской мольберты и лесенки, подыскивая правильное место для своей работы.

– Стоп!!! – Снова остановил себя художник. – Какой работы, я же убегаю сегодня ночью. Ну да, убегаю с трубадурами. Так сказали мне друзья. Сегодня они принесут записку для тех, к кому я отправлюсь и объяснят все подробности. Главное, чтобы Тарквиний, или кто-то другой, не убил меня раньше.

– Привет. – Послышалось за спиной, когда Лель поглощённый мыслью о том, как он побежит в такой ужасный снег, совершенно забыл об осторожности.

– Чёрт! – От неожиданности юноша дёрнулся, потерял равновесие и отлетел к камину, сильно ударившись спиной об каменную кладку.

– Господи, что я наделал! – К Лелю подбежал молодой человек, который сел рядом и взял художника за руку.

– Прости, я не хотел пугать тебя. Проклятая привычка ходить бесшумно, на цыпочках, я многих так пугаю. Я не нарочно, клянусь.

– Всё нормально, кажется я ничего не сломал. – Потирал ушибы художник, присаживаясь на топчан. – Кто ты?

Молодой человек выпрямился в полный рост и поклонился. – Меня зовут Валер, я прибыл из Тронбаэла и представляю одного из советников королевства. Буду, как и ты, участвовать в конкурсе. Ты же Лель Лангро, я не ошибся?

– Не ошибся, да, я Лель, очень приятно познакомится, как ты сказал тебя зовут?

– Валер. Валер из Тронбаэла.

– Ого! – С удивлением подметил Лель. – Ты из резиденции его высочества королевы, наверное, её личный художник!?

– Скорее, ещё один бездельник, которого пристроили знатные родственники в местечко потеплее. Таких, как я, много в Тронбаэле, но толку от нас никакого. Слоняемся из угла в угол, иногда пытаемся что-то нарисовать, сочинить или вылепить, а зачастую только пьянствуем и распутничаем. Мы вообще изрядные лодыри.

– Кто это мы? – Поинтересовался Лель.

– Мы, это непризнанные гении, скульпторы, поэты, художники, проще говоря, бездельники, которыми окружила себя королева, на потеху.

– Понятно! – Не без колкости, подметил Лель.

Валер казался весьма энергичным парнем лет двадцати пяти. Хорошо и аккуратно одетый, он был полным антиподом Тарквиния. Если первый отталкивал своей внешностью, то Валер был, наоборот, мил и приятен. Наверное, даже чересчур. Словно бабочка, он пропорхал к обеденному столу, достал из-за пазухи флягу вина и два медных стаканчика.