Невольно напомнив себе таким кружным путем о кровоточащем затылке, Эрик стал осторожно его пальпировать. Результат самообследования не мог не порадовать. Кость, вроде, цела. Сама рана рваная, но неглубокая, хоть и кровит прилично. Уж не знаю, кто и чем меня по головушке приласкал, однако удар, по счастью, прошел вскользь, а частичное скальпирование – пустяки. Во всяком случае, это вам не множественные переломы с последующим летальным исходом, как того следовало бы ожидать от встречи с землей на приличной скорости. И впрямь, мистика.

Тут над головой у него послышались тяжелые шаги, поскрипывание неплотно пригнанных досок, и характерный скребущий звук сдвигаемой деревянной крышки. И сразу же сверху, через образовавшееся квадратное отверстие, хлынул поток света. Был он не таким уж и ярким – самый обычный дневной свет, но Эрику после непроглядной тьмы показалось, будто кто-то внезапно врубил киловаттный, никак не меньше, прожектор. Пришлось даже зажмуриться и прикрыться рукой.

– Эй, вы! Живы аль нет? – басовито осведомился мужской голос.

– Покуда не померли, – жизнерадостно отозвался Козьма. – Мож, што доброе скажешь? А, Данила? Князь-то воротился?

– Ноне воротился, – угрюмо ответил бас. – Да тока тебе с того добра ждать не след. А и дурень же ты, Кузяха! – в сердцах ругнулся Данила и сочувственно заметил: – С кем тягаться удумал? С тиуном. От, помяни мое слово, поставят тя на правеж – отведаешь батогов.

– То в княжьей воле. Как ён решит, так тому и быть, – рассудительно возразил колодник, закончив утверждением: – А князь у нас праведный.

– Дурень ты, дурень и есть, коли в правый суд по сю пору веруешь, – с сочувственным вздохом заметил Данила, сворачивая никчемную дискуссию. – Дондеже сиди. Князю вторый, што с тобой, потребен. В гридню ево привесть велено.

Не поняв, наверное, половины слов, Эрик всё же догадался, что речь идет о нем, и воодушевился. Вот и ладно. Глядишь, разберусь, наконец, что к чему. А то: князь, тиун, батоги… Глаза его уже привыкли к свету, и он увидел, как из освещённого отверстия в паре метров у него над головой спускается грубая деревянная лестница. Заодно мельком успел разглядеть соседа по узилищу, который оказался кряжистым курносым мужиком, на вид лет сорока, с всклокоченной бородой и давно нечёсаными волосами на голове. Одет он был в… Эрик понятия не имел, как это называется, но интуитивно окрестил просторную длинную рубаху и штаны из грубой толстой ткани, похожей на мешковину, рубищем. Колодник сидел на соломе, привалившись к бревенчатой стенке. Грязные босые ноги так комично торчали из деревянных оков, что Эрик едва сдержал улыбку.

– Вылазь, нашелец, – скомандовал сверху Данила.

– Ну, прощевай покедова, Ерик, – бодро напутствовал его неунывающий Козьма. – Авось и свидимся ищо.

Кивнув колоднику, он буркнул на прощание: «Все возможно…» и стал карабкаться по шаткой лестнице. Наверху его встретил дородный дядька, облик которого, пожалуй что, кого угодно заставил бы усомниться в собственной адекватности. Дядька сильно смахивал на Илью Муромца из знаменитой васнецовской троицы русских витязей в «Третьяковке».

Как будто с него и писали. Та же брутальная физиономия мужика зрелого возраста в сочетании с сурово-сосредоточенным взглядом и окладистой бородищей. Та же богатырская стать: при не шибко высоком росте широченные покатые плечи, могучие ручищи и бочкообразная грудь, плавно переходящая в объемистый живот. Та же и экипировка: на голове остроконечный шлем, тело покрыто кольчугой, доходящей до колен, на поясе болтаются ножны с длинным мечом. Словом, всё как полагается.