– Помолиться никогда не лишне, – согласился Сергей. – Однако я сюда не молиться пришел, а разговаривать. И не с тобой, кудрявый, а с Левотой. Но он, полагаю, струсил и прислал тебя. И зря. Потому что с тобой нам говорить не о чем. Разве что о погоде. Хороший сегодня день, как считаешь?

Хлёдвир-ярл переглянулся со своими. Те уже разошлись полукругом. Приготовились. Одиннадцать человек с ним. И все очень серьезные мужи. Опытные и идеально оснащенные для убийства.

Неужели эти двое не понимают, что сейчас будет, подумал он. Или рассчитывают договориться? Ну или просто храбрецы.

Ярл задумчиво оглядел стоящую шагах в десяти парочку. Один – совсем молодой, безусый. Надо полагать, не больше шестнадцати зим встретил. Но держится хорошо, уверенно так. Неудивительно, раз его второй хёвдингом назвал. Судя по лицу, молодой – здешний, однако на языке северян говорит чисто, как на родном. Полукровка?

А вот второй – натуральный дан. С таким один на один сойтись рискнет не всякий.

– Хороший день, – согласился Хлёдвир. – Превосходный день, чтобы умереть!

«И разбогатеть», – мысленно добавил он. Одного только золота на обоих марок на десять, не меньше. И еще оружие. Неплохая прибавка к той сотне марок серебром, которую вручил им новгородец. Кошель с серебром, с его долей, долей ярла, приятно оттягивал пояс. О да, сегодня хороший день. Отличный!

– Верно сказал, вестфолдинг!

Дёрруд, надо полагать, опознал «вышивки» кудрявого.

Сергей в таких тонкостях не разбирался. Норега от дана отличал, но не более. Да и зачем? Нурманы – нурманы и есть. Своих уважаем, чужих… Мертвые друг от друга мало отличаются.

Нурманская свора загыгыкала. То ли похвала понравилась, то ли тон Убийцы. Нурманам вообще нравятся храбрецы.

Кудрявый осклабился.

– Сложись все иначе и встреть я вас у своего дома, я бы, пожалуй, выпил с вами пива, – сказал он. – Но здесь не там.

Тень, пробежавшая по лицу кудрявого, была мимолетной, но Сергей заметил. И картинка сложилась.

– Может, скажешь, что ты не поделил с Харальдом Харфагри[4], норег? – звонким высоким голосом бросил Сергей.

Напряжение нарастало, адреналин бурлил от ощущения смертельной опасности… И Сергею это дико нравилось. Именно в такие мгновения чувствуешь, что живешь по-настоящему.

– Что я не поделил с Косматым? Уверен, что сейчас ты хочешь узнать именно это? – Кудрявый чуть прищурился. Снег на солнце так и сиял. Ослепительная белизна на сотни шагов вокруг. Даже деревья на неблизком берегу облеплены снегом. Безветрие. Тишина. Сугробы, тронутые корочкой наста.

– Лучше – сейчас, – Сергей качнул головой влево-вправо, потер рукавичкой подбородок. – Потом уже не получится.

– Тут ты прав, – согласился кудрявый. – Не получится. Значит, не станете молиться?

– А вы? – задал встречный вопрос Сергей.

Взрыв веселья.

– Ты мне нравишься, юный варяг, – сообщил кудрявый. – И за твою храбрость я подарю тебе еще немного времени. Насладись последними мгновениями этого мира и вспоминай его там, в чертогах славы.

Очень поэтично. Нурманы такое любят. И чувствовать красоту они умеют. Особенно в такие минуты. Когда грань между мирами тонка, как лезвие твоего клинка.

Или – чужого.

– Он думает, что умирать будем мы, – сказал Сергей, обращаясь к Дёрруду.

Убийца покачал головой.

– Вестфолдинг, – сказал он. – Они не отличаются особым умом.

– И очень самонадеянны, – заметил Сергей. – Помнишь Тангбранда-хёвдинга, которого я убил на отмели этим летом? Он ведь тоже норегом был. Из Трённелага, кажется. И тоже думал, что могуч, как сам Тор.

Нурманы слушали с интересом. Не перебивали. Ради хорошей истории об убийстве можно и подождать немного с новым убийством.