– Хорошо, – киваю и хватаю куртку с вешалки и снова сталкиваюсь взглядом с мамой. – Ну, ты чего? Не успеешь соскучиться, как мы уже будем дома.

– Да разве это меня тревожит? – вздыхает мама. – Варь, я не хочу, чтобы ты бывала в таких местах. Меня всю изнутри колотит, когда ты уезжаешь с папой.

– Ты же знаешь, что с ним, я как за каменной стеной. Он защитит меня в любую секунду. Но его опека даже бывает немного удушающей.

– Это нормально для отцов, у которых растут симпатичные дочери.

– С такими темпами, я останусь старой девой и по праздникам буду присылать вам фото не детей, а кошечек. – Обнимаю маму и зажмуриваюсь, вдыхая аромат ее парфюма. От нее всегда пахнет вишней. – Так что ты поговори с ним на счет этого.

И пока мне удалось обманным маневром отвлечь маму от дурных мыслей, выхожу следом за папой. Прекрасно зная, что там, за закрывшейся дверью, она обязательно перекрестила нас и прошептала небольшую молитву.

Схема работы у нас с папой уже налажена. Я не задаю никаких вопросов, то есть еду «вслепую». Мне так легче, потому что мозг еще чист и не зациклен на каких-то определенных моментах. По пути заезжаем в магазин, где я покупаю сладости и молоко. Затем снова выруливаем на автостраду и движемся в направлении, которое известно только папе. Дождь при этом даже не думает утихать. Зябко передергиваю плечами при очередном раскате грома и делаю музыку чуть громче, а затем отворачиваюсь к окну. А там, сквозь пелену дождя мелькают магазинчики, остановки и дома. И в каждом окошке уже зажегся свет. Я представляю, как люди приходят с работы и проводят вечер с семьями. Возможно, кто-то одиноко смотрит в экран компьютера, а кто-то пьет чай и гладит кошку. Чьи-то дети носятся по коридору, а кто-то готовится к контрольным или экзаменам. Кто-то устал и уже спит, а кто-то работает на дому допоздна. Столько людей и столько жизней… и мы едем сейчас туда, где одна такая уже оборвалась. От этого немного не по себе.

Папа притормаживает рядом с девятиэтажкой и если честно, она очень похожа на наш старый дом, где мы ютились в маленькой квартирке большую часть моей жизни до переезда. Тот же блеклый и облезший цвет фасада, исписанные стены подъезда, мигающая лампочка на первом этаже и воняющий лифт. Который едет медленно и трусится так, что, кажется, ты в нем сейчас рухнешь вниз. Мы выходим на девятом этаже, где встречаемся с Лехой. Точнее дядей Лешей. Папиным другом и напарником, а еще моим крестным.

– Вечер добрый, малая, – этот медведь смыкает меня в объятиях и я, непроизвольно морщусь. – Как дела? Жених появился?

– С такими параметрами отбора, миссия становится невыполнимой. – Бурчу, когда отстраняюсь. – И мы вроде бы договаривались, что я больше не «мелкая» и не «малая».

– Да-да, прости, забыл, – шутливо поднимает он руки вверх, – Варвара Сергеевна, не гневайтесь.

– Лех, ну что за представления? – Папа вклинивается между нами. – Здоровый мужик, а крестница тобой командует.

– Как и тобой. – Не остается в долгу крестный.

– Не выдумывай, это нереально.

– Ага, – дядя Леша подмигивает мне и я не удерживаюсь от улыбки, – мы так и думали.

Такая форма общения может показаться немного странной, ведь мы общаемся на равных. А еще при каждой возможности подкалываем друг друга. Но в этом и вся соль. Когда в жизни ты видишь слишком много плохого, то юмор становится единственной палочкой – выручалочкой, чтобы не свихнуться. А папа и дядя не единорожек наблюдают каждый день, да и клоуны встречаются у них редко. А те, кто появляется, все как один страдают шизофрениями. Сейчас он улыбается тебе, а через минут десять допроса маска лицедея сползает и обнажает больную душу. И истории они тебе рассказывают такие, что не смеяться хочется, а плакать.