Ксанфа открыто улыбнулась Киме, взяла её за руку и повела к реке, а девочка свободно выдохнула, подумав, что все ей поверили, и бодро зашагала к побережью.

Мирина зашла в шатёр к Фалестриде и, сложив руки на груди, деловито сообщила:

– Кима сделала жертвоприношение нашей Афродите.

Фалестрида с удивлением обернулась к девушке. Неожиданно ей стало так радостно и от спокойствия за дочку, и от гордости за неё:

– Кима? Афродите?

Мирина с улыбкой кивнула:

– Кима положила в круг для пожертвований тело убитой ею лисы. Также я нашла на поляне недалеко от нашего лагеря оставленные ею стрелы и лук, которые как раз пропали с нашего склада.

Фалестрида с широкой улыбкой начала растерянно вышагивать вокруг стола, бормоча про то, что теперь её дочь – настоящая амазонка, а Мирина всё стояла и размышляла, как пятилетняя девочка смогла провести подобный ритуал в одиночку и какая у неё для этого была личная цель, ведь подобное посвящение в амазонки было принято проводить в окружении других амазонок и исключительно в день своего десятилетия.

– Про ритуал Кимы ты больше никому не рассказывала? – Фалестрида взглянула на подругу, а та отрицательно помотала головой. – И не рассказывай. Пусть это останется между нами.

Мирина кивнула, а затем с гордостью сообщила, указав рукой в сторону складов:

– Погрузка продовольствия и вооружения идёт полным ходом. Я и Профоя отлично сработались с Гарпой во время выполнения этой задачи. Как я заметила, её очень воодушевило предстоящее слияние племён, – Мирина перешла на шёпот. – Мне кажется, Гарпа больше нас хочет покинуть подконтрольные Македонскому территории, ведь его войска убили её любимых детей. Грустная ситуация… меня бы тоже терзала ненависть к царю на её месте.

– Македонский заплатит за это. Не сегодня, не завтра, но мы доберёмся до него, и я позволю Гарпе лично воткнуть в его глотку клинок, – Фалестрида напрягла челюсть, смотря на Мирину. Своими оскорблениями в сторону царя она отчаянно пыталась скрыть свои чувства к нему, убеждая себя, что Македонский – не тот мужчина, который ей нужен. Мирина посмотрела в глаза царице, а та поспешила отвернуться, подойдя к столу и склонившись над картой побережья:

– Передай Ксанфе, что Киму нужно уложить спать, а затем помоги Профое с погрузкой. Иди.

Мирина кивнула и вышла из шатра, а царица продолжила изучать карту, просчитывая маршруты и время пути по ним, но никак не могла на этом сконцентрироваться. Затем она с волнением выдохнула и присела на стул, обхватив голову руками и бормоча:

– Моя любимая дочь – посвящённая амазонка. С ума сойти! – она с надеждой подняла взгляд на потолок. – Восславь её, Олимп, и помоги ей на всём её пути. Оберегай её ночной сон и освещай её день ярким солнцем. Пусть она станет лучшей из нас! Прошу!

***

Ксанфа склонилась над лежащей в кровати Кимой:

– Спи, золотце, и думай над своим поступком. Тебе ещё рано покидать наше поселение, а уж тем более брать оружие и использовать его по назначению.

Кима с обидой отвернулась к стенке и пробубнила:

– Ничего не рано… я, может, хочу воевать и одолевать врагов.

Ксанфа улыбнулась:

– Всё у тебя будет, Кима. Но пока тебе нужно тренироваться и беречь свою стопу – именно по крови на складе мы поняли, что на нём была именно ты. Слишком просто ты себя выдала, дорогая.

Кима с обидой накрылась одеялом по голову, а Ксанфа спустила его на её шею и прошептала:

– Не накрывайся с головой – задохнёшься, – она прислушалась к тихому сопению девочки. – Всё, спи, милая, спи.

Кима осторожно шла по лесной тропинке, постоянно осматриваясь. Она мысленно радовалось, что наконец-то её рана на левой ноге зажила и она могла свободно, как и раньше, двигаться без боли и хромоты. В этом лесу ей не было страшно, скорее интересно – куда же приведёт эта вытоптанная кем-то тропинка? Яркое солнце едва пробивалось сквозь плотную листву деревьев, а природа вокруг была такой чистой и нетронутой, что создавалось впечатление, что даже единственная тропинка, по которой сейчас шагала Кима, была природным замыслом.