– Не понял, почему у тебя мужское имя?

– Я тоже не понимаю, почему моё имя ты считаешь мужским?

– Потому, что и Бела Барток , и Бела Кун были мужиками.

– Так у Венгров имя Бела мужское, а у нас имя Белла женское.

– Извиняюсь за нескромность, а у кого у нас? Ты испанка?

– Нет, я полукровка, отец – еврей, а мать – жидовка.

Мишаня шутку оценил и попросил разрешения у Беллы называть её Белкой. Она отрицательно покачала головой и мотивировала свой отказ тем, что при таком вот раскладе, фраза «Допился до Белочки» будет весьма двусмысленной, потому как одно дело – допиться до Беллы на ночном дежурстве, а совсем другое – допиться до ценного пушного зверя.

Мишаня несколько смутился от такого откровенного намека и непонятно зачем включил радио. Оттуда раздались звуки фортепиано. Варварское Аллегро Белы Бартока. Видимо выпускающий редактор радиостанции повредился умом, но Мишаня неожиданно вспомнил свой поход в будапештский зоопарк. Ему там очень понравилось, но одна клетка оказалась пустой. Уже в Москве, он как-то раз вспомнил, как его тогда гнусно наебали, не показав редкого зверя. Он вспомнил, что на табличке была надпись Mókus. Раздобыв венгеро-русский словарь Миша, затаив дыхание, стал искать там диковинного зверя с тремя головами и шестью ногами, но понял, что его наебали дважды. Оказалось, что mókus – всего лишь белка, которая просто сбежала из клетки. Повертев словарь, Мишаня обнаружил, что есть некоторое сходство русского с венгерским, потому как mókuska означает белочка. Вспомнив это, Мишаня выключил радио и сказал Белле: «Если же ты не будешь возражать, то я готов допиться сегодня до Мокушки». В слове mókuska ударение падает на первый слог, и Белла не совсем поняла сказанное и спросила, зачем же допиваться до макушки и как это делается? Мишаня объяснил глупой еврейской девушке, что Мокушка – языческая богиня россов и мадьяр, а слово это переводится с мадьярского как Белочка.

Чтобы пояснить Белле, как же приличные люди допиваются до Мокушки, Мишаня пошёл на ночное дежурство в гости к Белле, а вот там они оба до неё и допились. Потом было много чего интересного и не очень, однако Белла для себя твёрдо решила жить ярко и отказаться от продолжения рода, чтобы не плодить больных детей. Секс ради удовольствия и не более того. Кампания Риты для неё была самой оптимальной, как говорил Михаил Сергеевич Горбачёв, и она стала жить ради этой кампании. Она хотела быть всегда самой сексапильной, самой бесшабашной и самой-самой вообще, и ей это удавалось. Как-то в начале мая Белла перепила и проснулась с сильной головной болью. Всё было бы не так уж страшно, если бы не синдром навязчивых состояний. Голова не проходила дня три, и это вызвало у Беллы подозрения, что вот они Тей с Саксом, пришли за ней, как приходили за её матерью. Рита тут же отправила Беллу на все необходимые ей анализы и обследования, которые показали, что никакой идиотии пока ещё нет, однако же, есть самый обычный фобический невроз, отягощённый ипохондрией. Белла как бы поняла, но тревожное состояние осталось, а мнимые боли в голове усилились. Тогда-то Белла и решилась на чрезмерно серьёзный разговор с Ритой, а ещё и на действия, вытекающие из этого разговора.

Рита помнила весь тот разговор дословно. Прошло больше года, а в памяти всё сохранилось так, как будто не прошло и часа.

– Рит. Не надо меня обманывать, даже из благородных побуждений. У моей матери всё именно так и начиналось. Я чувствую, что скоро умру.

– Белла, прекрати нести чушь. От невроза никто ещё не умирал. Я тебя не собираюсь обманывать. Вот нафига оно мне? Нет у тебя никаких органических поражений, исключительно твоя мнительность. Я тебе же дала антидепрессант. Через пару недель будет прогресс, а через месяц всё как рукой снимет. Потерпи всего месяц без алкоголя.