Вскоре началось раскулачивание. Кузнец и сам мог бы войти в состав раскулачиваемых, но спасло его только то, что он не покладая рук работал на своих полях, сам катал валенки для людей, подковывал всех лошадок в деревне. Но главное, он состоял в партийной ячейке. И имел авторитет среди населения. Причем, постоянных работников в своем хозяйстве не держал. Нанимал мужиков только на период посевной и уборочной страды.

Более-менее зажиточных крестьян извещали о том, что им надлежит покинуть свою деревню и уехать очень далеко от родных мест, например в северную часть России. В Мурманск или еще куда-нибудь, вплоть до Дальнего Востока. Взять могли с собой только немного одежды. Кто из односельчан сопротивлялся и не хотел оставлять родные стены, тот мог получить и пулю, либо удар шашкой от своих же односельчан. От бедных и считавшихся ленивыми, так как теперь они могли отыграться совершенно безнаказанно над теми, у кого они еще недавно батрачили за мешок пшеницы всю посевную и уборочную страду. Были и такие случаи, когда люди пытались оставить своих детей у родственников и покинуть село одним. Но члены партячейки не допускали такого поворота событий. Говорили, что из кулака вырастет только кулачонок, это будущие враги Советской власти, и их надо поднимать на штыки. Либо пусть кулаки убираются из деревни вместе со своим отродьем, либо их отродье – на штыки.

Кузнец Андрей Фортунатович решил вступиться за несчастных детей. Выступая на собрании партячейки он сказал:

– Не надо убивать детей, пусть они остаются в деревне и воспитываются у родных. Это наше будущее. Они вырастут и не будут помнить своих родителей богачей. Давайте проявим милосердие. Ну, куда мы можем выпроводить малых детей. Померзнут дорогой. Не бывают дети чужими!

Кузнецу никто не возразил. И он порадовался, что можно будет оставить детей в деревне, в случае, если их родителей вышлют в далекие севера. В тот вечер Ульяна не могла дождаться мужа домой с вечернего заседания партячейки. Ночь давно уже наступила, была полная темнота. Уля побежала к сельскому Совету. Но там все было закрыто, улицы были пустынны. Не светилось ни одно окно. Все спали. Где ее Андрей? И Уля побежала короткой дорогой, мимо кладбища, через овраг. Она знала, что ее муж, сокращая путь, мог пройти по этой дороге. Пробираясь по оврагу, спотыкаясь о коряги и ветки, Ульяна прошла почти весь овраг и вдруг услышала тихий стон. Конечно, кто еще мог тут быть? Только ее муж.

Она пошла на едва слышимые звуки. Недалеко от тропинки, в яме лежал ее Андрей. Она не помнила, как она смогла вытащить огромного, двухметрового мужика из ямы? Откуда появились силы? Как дотащила его домой, тоже не могла вспомнить. Он был почти без сознания. Но сумел рассказать главное: его коллеги по партячейке вечером, когда он возвращался домой, догнали его. Вроде шли, разговаривали. Он и не ожидал никакого нападения. Вдруг почувствовал сильный удар по голове, потом еще один удар. Больше ничего не помнит. Били его все, очень старались не оставить кузнеца-правдолюбца в живых. Когда им показалось, что кузнец уже на пути в рай, они бросили его тело в яму, из которой он все равно сам не смог бы выбраться и со спокойной совестью разошлись по домам. Вот пусть теперь этот мертвец помогает кулацким детям!…

Да, действительно, если бы Ульяна не бросилась на поиски мужа, то он не смог бы выбраться из ямы, и все бы закончилось грустно.

Уля разбудила всех деток и попросила их помочиться в мисочку. Собрав как можно больше мочи, она начала поливать ею раны мужа, этот метод спасения она слышала еще в раннем детстве. Прошла неделя, и кузнец встал на ноги. Больше его никто не трогал, но и он покинул партийную ячейку, где вместо друзей и единомышленников оказались тайные враги.