С самым важным видом проследовав к узилищу, Радомир щелкнул пальцами и заорал:

– Эй, кто тут есть?

– Да, господин! – Подскочив, часовой с копьем склонил голову. – Что угодно?

– Командира своего позови, – сквозь зубы приказал Родион. – Да побыстрей шевелись, некогда мне тут!

– Сейчас, сейчас. – Юный воин торопливо приложил ладони ко рту и позвал: – Вильфрид! Вильфрид! Десятник!

Появившийся на зов усатый толстяк с мечом на украшенной серебром перевязи поначалу шествовал лениво, грозно нахмурившись – мол, оторвали от важного дела… Однако, заметив богатый плащ, враз переменился – подтянулся, прибавил шагу.

– Звали, господин? Что случилось?

– Здесь у вас сидит гунн по имени Миусс?

– Сидит, господин.

– Давай его сюда, сам херцог требует.

– Да, господин! – Десятник кивнул подчиненному: – Приведи! Мы можем сами доставить заключенного к херцогу, – добавил он, вновь обратив почтительный взгляд на Радомира. – Только скажи, господин, к какому именно?

– Заключенного требует херцог Варимберт. И немедленно, так что я должен доставить его сам.

– А, вон оно что! Видать, серьезное дело.

Дожидаясь, пока Миусса приведут, Радомир с притворно скучающим видом посматривал по сторонам. До чего же просто все получились! А всего-то – богатый плащ надел да начальственное лицо сделал. Ни документов не спрашивают, ничего… Что если попробовать и к Хильде так пройти? Но это же во дворец надо, а там подобный номер едва ли пройдет – здешние вельможи все друг друга знают…

– Вильфрид, ты почему здесь? – вдруг раздался рядом надменный голос.

– Это я вызвал! – Радомир обернулся, быстро состроив недовольную физиономию.

– Понял, господин!

Подошедший в это время молодой германец низко поклонился, потом выпрямился, поднял глаза… И Родион узнал Эрмольда.

Нечего говорить, что и гот немедленно его узнал. И выхватил меч.

– Сюда! Все сюда! Хватайте лазутчика!

– Но, господин… – Десятник пришел в изумление.

– Разуй глаза, Вильфрид, на нем же плащ сотника Арбольда! Не узнал?

– И правда! – сообразил десятник. – Арбольда!

– Он еще и вор! Что же ты стоишь, Вильфрид?

Итак, двое с мечами, еще трое бегут на подмогу. А он, Радомир, один и без оружия. Что же остается? Играть ретираду, как говорили в более поздние, но не менее романтические времена.

– Лови! – Бросив плащ прямо на выставленные мечи, молодой человек со всех ног рванулся к воротам.

Почему Эрмольд вдруг назвал его лазутчиком? А черт знает! Может, хотел напакостить, не рассказывая никому истинную историю их взаимоотношений. Ну, Эрмольд, сволочь готская! Не по его ли навету заключен в узилище Миусс? Он ведь подлецу тогда ладонь прострелил.

На бегу Родион оглянулся – брошенный плащ задержал врагов ненадолго, и они настигали. Куда дальше? Носиться наперегонки возле самых ворот опасно, здесь слишком много стражи. А погоня все ближе – стражники размахивают мечами, потрясают копьями, орут: держите его, держите! Вот уже дозорные у ворот заинтересовались, обернулись. Господи, что же делать-то?

Понимая, что надо остановиться, Родион тем не менее не хотел попасть в руки преследователей. Была бы толпа, чтобы в ней затеряться… Где ее взять?

Осененный новой мыслью, Родион, не замедляя хода, рванул прямо на воротную стражу; выпучил глаза, заорал вовсе горло:

– Пожар! Пожар! Горим, братцы!

– Что такое? Где пожар? – Опустив копья, стражники встревожились, начали озираться.

Шедшие по своим делам слуги собрались у ворот, подъехали ближе какие-то всадники.

– Что, что такое?

– Говорят – пожар!

– Пожар? А где горит-то?

– Где-то у дворца…

– А не дворец ли?

– Дворец и горит – он же деревянный!