— Сейчас я не хочу и не буду! Отстань от меня! — выкрикнула Динка про себя и снова зарычала, из-под ее лап по земле во все стороны побежали дорожки огня. — Не пытайся больше принуждать меня силой, — она не пятилась, а сама наступала ему навстречу до тех пор, пока он не остановился и не сделал шаг назад.

А затем завалился на бок, перекатился на спину, показывая ей брюхо, покрытое короткой пушистой шерстью с торчащим членом, у которого из кожистой оболочки выглядывала красная влажная головка.

Динка остановилась, все еще учащенно дыша. Ее хвост вдруг ожил и возбужденно хлестал ее по бокам. Она разглядывала распластавшегося у ее ног зверя. Этот жест она уже видела. Он означал подчинение. После того, как Шторос показал ей свой живот, нападать на него сразу расхотелось. Динка подошла поближе и осторожно понюхала его грудь, живот, член. От него пахло вожделением, он не придуривался, а действительно хотел ее.

— Ты изменилась не только внешне, — задумчиво проговорил в ее голове Шторос. — Я буду иногда скучать по маленькой пугливой козочке.

— Я изменилась давно, — вздохнула Динка, опускаясь на землю рядом с ним, растягиваясь во весь рост и прижимаясь к нему боком. — А ты не заметил.

Шторос зарылся носом в ее шерсть на спине. Динка напряглась, готовая дать отпор, но он больше ничего не делал. Просто лежал рядом.

— Расскажи мне как ты ее убил. И за что… — подумала она, обращаясь к Шторосу. Но он молча продолжал пыхтеть ей в спину. И Динка уже подумала о том, что он, наверное, не «услышал» ее вопроса, когда он, тяжело вздохнув, начала мысленно рассказывать ей.

— Я рад, что ты спросила… сейчас, — едва слышно промелькнула в сознании его мысль. И Динка затаила дыхание, прислушиваясь к происходящему в ее голове. В таком общении был несомненный плюс по сравнению с разговорами через рот. Мысли передавались не только словами, но образами. Они были яркие, объемные, насыщенные чувствами, цветами, звуками и запахами. Ни одна, даже самая эмоциональная человеческая речь не смогла бы передать рассказ так, как это получалось при помощи прямого обмена мыслями.

— Я знаю, что ты все еще думаешь об этом, иначе ты не отталкивала бы меня от себя. Вот только поверишь ли ты, после всего, что ты знаешь обо мне? Я не хотел убивать ее…

— Ты убивал людей, как скот. Тебе это нравилось. Ты хотел убивать и убивал! Почему я должна верить тебе? — подумала Динка для Штороса. — Может быть у вас дома убивать — это в порядке вещей? Может я чего-то не понимаю? Но как я тогда должна здесь жить, зная, что и меня в любой момент могут загрызть. Не ты, так кто-то другой…

— Это не так, — тяжело вздохнул Шторос. — Мы не убиваем Варрэн-Лин. Ни своих, ни чужих. И друг друга мы убиваем только на границе, когда защищаем свой дом и свои охотничьи угодья. Ведь если допустить варрэнов чужого племени на свою территорию, то они переловят всю дичь, и тогда нечем будет кормить жен и детей. Понимаешь?

— Не понимаю, — упрямо ответила Динка. — Как тогда вышло, что ты убил Криллу? Ты настолько жесток от природы, что… Я не могу себе даже представить, чем может настолько провиниться чел… женщина, чтобы захотелось ее убить.

— За что ты убила своего отца? — спросил Шторос.

— Он бил мою мать! — не задумываясь ответила Динка.

— А за что он ее бил? — не давая ей поразмыслить снова задал вопрос он.

— За что? — озадачилась Динка. — Ну просто… Он всегда ее за что-то бил… Я не помню. Из-за меня, может быть?

Его вопросы поставили Динку в тупик. Память сохранила очень мало о том времени. Отдельными картинками отпечатались в голове воспоминания.