– Мне говорят, что ты исправно и верно раньше служил делу государя-царя… Это хорошо!.. Вижу, что не в пример остальным пашенным холопам, – он брезгливо посмотрел в сторону крестьян, главным занятием которых была обработка земли, – занят древним промыслом, кроме того, говорят, охотник… Это и вовсе настоящее занятие… – Ногаец зацокал языком, в нем заговорила кровь кочевников, всегда презиравших людей с сохой. – А скажи-ка, Варлам, доводилось тебе встречаться с волками, добывать волков?

Варлам, собравшись силами и терпением, чтобы невзначай что-то неверно сделать и сказать, не навлечь беду и на себя, и на деревенских, ответил, что волка ему приходилось видеть в лесу, но издали, а охотиться не довелось.

– А теперь будешь! – сказал сердито Симеон. – Даю тебе наказ, чтобы был волк. Сроку десять дней. Не достанешь волка – будешь наказан. Достанешь волка, – ногаец немного смягчился, – награжу… Волк – зверь сильный и умный, держит порядок в лесу… Так и я буду делать все, чтобы в здешнем уделе был порядок…

Симеон отъехал в сторону и стал общаться со своими подручными. К Варламу, спешившись, подошел Криворот. Они поговорили. Выяснилось, что Криворот уже несколько месяцев в услуге опричника Симеона – человека жесткого, поскольку такое время, но и справедливого, если строго выполнять его волю.

– Теперь, Варлам, буду знать, где живешь, – сказал Криворот. – Никогда не забывал о тебе, весь свой век буду помнить, что для меня ты когда-то сделал, всегда буду твой должник… А сейчас уж постарайся, добудь волка… Лучше будет нам обоим… Я успел сказать о тебе, не подведи… Ты видел, наверное, у седел некоторых наших засушенную голову собаки и метелочку… Так вот, Симеон давно хочет приторочить к седлу голову волка, а не собаки, чтобы все знали, что его усердие выгрызть всякую измену и крамолу более, чем у собаки, и чтобы его сильнее боялись… Сам понимаешь, собака не волк…

После их отъезда Варлам задумался, как ему добыть волка. Имевшиеся у него петли на мелкую дичь и птицу не годились. Он вспомнил слышанный им способ ловли в яму на подсадку – петуха. И уже на следующий же день, прихватив с собой не петуха, который мог петь, а курицу, усадив ее в лубяной короб, отправился в отдаленное овражистое место, где еще в конце лета замечал волчицу с выводком.

Стояла поздняя осень. В эту пору Варлам в лес наведывался редко. Деревья полностью сбросили листву и были голы; лес казался непривычно прозрачным и пустым, лишь в густых ельниках прятался сумрак; звенящую в ушах тишину нарушали только его шаги по сухой листве и ворочающаяся в коробе курица. Варлам знал, насколько осторожен взрослый волк, умеющий ловко обходить любые ловушки, а прежде, чем полезть в неизвестное место, десять раз обойдет стороной, изучая. Пчела рассчитывал только на то, что сможет поймать именно молодого, еще мало смышленого и азартного до охоты волчонка. Он выбрал подходящее место и стал копать яму. Это было самое трудное: приходилось большим ножом сначала нарезать землю, потом вытаскивать ее деревянной лопатой и относить поодаль (железных лопат еще не было, кованые стоили огромных денег и были большинству не по карману). Выкопав яму с отвесными стенами, очень тесную, но почти в рост человека, Варлам укрыл ее накрест тонкими жердями, сверху заложил еловыми ветвями, а курицу привязал крепко за обе ноги строго посередине, чтобы не разворошила укрытие и не провалилась вниз прежде времени. Уходя от ловушки, несколько раз возвращался к ошалевшей от испуга и вертящейся во все стороны курице, проверяя, не нарушила ли покров и не оторвала ли бечеву. Расчет был один: волки, за день нарезающие по лесу не один десяток верст, обязательно найдут курицу; примут ее за раненого тетерева, и, подойдя близко, какой-то из них провалится в яму. Одно было опасение, что еще до волка курицу может найти лиса или куница. Обе легкие, подобравшись к курице, они могли и удержаться, не свалиться вниз. Вернулся Варлам на третий день. Подходя к яме увидел, что в стороне лежит кучка крупных перьев. Он сильно расстроился, подумал, что курицу, как предполагал, стащила с ямы и сожрала куница; яма зияла черной дырой, без елового лапника. Но тут же услышал, что в яме кто-то заворочался и затих, услышав его шаги. Варлам осторожно заглянул в яму. На дне, свернувшись, лежал волк. И это был вовсе не молодой волчок, наоборот, старый зверь, который, судя по всему, уже не имел сил охотиться, из-за голода потерял осторожность, бросившись с ходу на наживку и попался. Зверь на него смотрел глазами равнодушными и усталыми. Можно было думать, что он свыкся со своей участью и просто ждал своего конца. Варлам, понимал, что волк, несмотря на старость и очевидную усталость, как всякая живность, не желающая погибнуть, опасен и будет бороться; и для этого у него были зубы и клыки. Варлам ножом остро заточил тонкую осиновую жердину и сунул в яму. Его ожидание тут же оправдалось: волк схватил всей пастью конец жердины, и в это же мгновение Варлам сильно толкнул ее дальше, всадив глубоко в горло зверю. Волк еще некоторое время шевелился, но скоро издох.